(попытка поиска)
Земное время, словно мера бремени,
Что ревностно и рьяно тащим мы...
Увы, понять нам не хватает времени
Подарок лет на празднике взаймы.
Оно везде без смысла мнимой давности
Роняет тайны в мир страстей и нег,
Оно кипит в сердцах, стекая в крайности,
Оно течет, меняя русла рек.
Ползет в подвалах тропами крысиными
И с бездны звезд спускается на дно,
Печалит осень снами журавлиными,
Заплаканной тоской стучит в окно.
Мы чтим его словами надоевшими,
Оно молчит, меняя день на час,
Лишь говорит с камнями поседевшими
В тумане лет, быть может, и о нас.
Оно ступает правдами раздетыми,
Скрипит неволей в лагерных дверях
И, провожая журавлей с поэтами,
Коптит осенний вечер на углях.
Оно чернеет на венках утратами,
Оно уходит без причин в запой,
Летящими в свинцовой мгле закатами
Торжественно прощается с весной.
Благоволит ночными вдохновеньями
Бессоннице, вникая в каждый ямб,
Бессмертными звучит произведеньями,
Но не из тесных оркестровых ям.
Мы видим сны, когда проснуться надо бы,
Вне меры лет, вне календарных дат,
Когда оно осенними сонатами
Кладет стихи листвою на закат.
Оно не любит снов, а мы всё нежимся,
Боясь немытых истин, как чумы.
Оно нам врет, мы иллюзорно тешимся
Мгновеньями, продленными взаймы.
Оно вернет их, не гнушаясь пе'нями,
Оно другим расскажет про весну,
Потом на смерть сыграет с поколеньями
И заберет всё то, что на кону.
Мы всё глядим на верх глазами слезными
И смотрим вниз с очередной гряды,
Река времен ласкает берег во'лнами,
Смывая наши редкие следы.
Но что понятно понимать не призванным, -
Ни кто из нас не спроси ни кого.
Огонь веков понятен только избранным,
Нам лишь дано поддерживать его.
Земное время где быстрей, где медленней
Пророчит то, что, вроде, далеко.
Над нами торжествует царство времени
Безмерно и оправданно легко.
И нам лишь мнится в страхе вновь не выспаться,
Что мы свободно управляем им,
Но годы в бездну продолжают сыпаться,
И мы их никогда не повторим.
И эти строки тоже затеряются,
Оно и их когда-то не найдет.
оно и нас когда-нибудь не хватится
И, погрустив слегка, закроет счет.
Мы- люди. Нам понятно только сущее,
Но мы в своей насущной простоте
Так жаждем жить, стремясь понять грядущее,
Не понимая прошлого в себе.
Да и к чему нам груз такого бремени
И мысли сьи. Нам трудно и без них,
И безысходный поиск истин времени
Не защитит нас от себя самих
И не откроет нам и доли истины,
Что затерялась, может быть, лишь в нас,
А мы его считаем, как бы издали,
Откладывая как бы про запас.
Оно хранит всё, что для нас потеряно...
Вот и вчера, не вспомнив про капель,
Оно качало юную вселенную,
Роняя сны в земную колыбель.
Оно везде, где мы и где нас не было,
И даже там, где нас не будет впредь...
Оно сегодня строк моих отведало,
Оправдывая жизнь, и даже смерть.
Смакует строчки, - знать, его растрогало
Непрошеное творчество сие.
Я чувствую его не где-то около,
А расстояньем поиска в себе.
Оно его косноязычно вымерит,
Приляжет на открытую тетрадь
И, подождав немного, снова выберет
Всё ту же грусть и не позволит спать.
И я, наверно, рад такой бессоннице,
И вдохновеньем этим упоен.
Открыто время, я краду бессовестно
Ночную быль у вымысла времен.
И мне легко, я становлюсь уверенней
В том, что рассветы стоят этой тьмы,
Что я без страха на дуэли с временем
Рву каждый миг, а не беру взаймы.
Я даже счастлив бросить вызов крайности
И быть убитым и за эту спесь,
И за всех тех, с кем я не мерил радостей,
За то, что эти строки будут цвесть.
За то, что я посмел так дерзко вторгнуться
В священную утраченность пером,
Коснуться дна и до небес дотронуться
За стареньким, плывущим в ночь, столом.
К каким огням нас выкинет потерянность,
Если мы так стремимся всё понять,
Что и в грехах хотим найти умеренность
И прячем души, чтоб не замарать.
Не потому ли просим мы прощения,
Что сами и не думали прощать.
Не в нас ли жар сердец и лет течение,
И свет огней, - как повод не молчать.
Есть у сердец и тайны, и признания,
Есть у любви и боль, и благодать.
Есть у души иное начинание...
Не стоит ли попробовать начать.
Не в нас ли свет не отраженной прелести
И время не растраченных свобод,
И имена, что не успели выцвести,
И неизбежность истины, и бог.
Мы все хотим, чтоб стала жизнь размеренней,
А где проходит мера, - не поймем.
И не дано нам сделать чуть помедленней
Бег времени или полет времен.
Всё будет длиться так, как предназначено,
Безумствуя, терзая и губя,
И все равно, смеемся или плачем мы,
Тоскуем или празднуем любя.
Весна уронит в аромат черемухи
Начало лета свежестью дождей,
Всё так же будут кланяться подсолнухи
Под вечер солнцу в золоте полей.
Застолья скрасят даты календарные
Давно привычным пафосом тостов
И осень листопадами янтарными
Укроет сны остывших берегов.
И слабый свет в окне продлится за' полночь,
И первый снег разбавит краски дня,
И маленькие дети слепят бестолочь,
Похожую немного на меня.
И, может быть, простым дождливым вечером
Откроется иная глубина
И глупые стихи на темы вечные
Еще не раз оставят ночь без сна.
И я коснусь сердец не только сроками,
Неровно обожженными зарей,
Но и давно забытыми свободами
И восприятьем времени душой.
Я искушен и верою, и правдами,
И чувством, что не буду я прощен
За восхищенье плавными закатами,
Сгорающими у реки времен,
Которая несет мое безумие
В бессмысленную пытку - быть собой
И разбивает меру о бессонные
Белеющие камни за рекой.
Мерцают звезды над уснувшим городом,
Дрожит свеча и время дорожит
Разбросанным под ней бумажным ворохом
И просто расстоянием души.
Видать, ему мои печали нравятся,
Вот и оно печалится со мной...
Всё это в нем когда-нибудь останется
Необъяснимой даже им тоской.
Всё это не увянет, не износится,
Не отболит безмолвно по весне,
Если кому-то, все же, будет по' сердцу
Безрадостное творчество сие.
Если кому-то время будет вовремя
Открыть в себе нетронутую суть
И со стихами несвободно вольными
Не сможет кто-то вовремя уснуть.
Если хоть кто-то вспомнит их по осени,
Когда она швырнет листву в дожди
И, бросив в небо золотые россыпи,
Раскрасит время на своем пути.
Вот размечтался: кто-нибудь да если бы...
Но что поделать, - видно и во мне
Иллюзия ютится между смыслами,
Тщеславно плача о самом себе.
Подумаешь, - бессонница, безделица...
Подумаешь, - поэты, времена...
Всё очень просто пишется и делится...
Какие, к черту, высь и глубина.
Не мне судить, тем более, оправдывать...
Но и меня читатель не суди,
Если тебя я не умел порадовать.
Позволь продолжить. Время - не в пути
И не вокруг, оно внутри у каждого -
В душе, во взгляде, в слове на устах,
В котором больше доброго и важного,
Чем в золоте сверкающих крестах.
И не века земные души грабили...
В нас больше правды, плачущей о них,
Чем в светлом бесе или темном ангеле,
В нас больше правды, чем в мольбах святых.
В нас больше боли о печальной родине,
Чем в тех, кто учит их же выбирать,
Но слишком редко это всё находим мы
В себе, и часто не хотим искать.
В нас больше страха, чем любви и верности,
Пустого страха, жить не так, как все,
И слишком часто не хватает нежности,
Что бы коснуться неба на росе,
Коснуться тишины, в реке полощущей
Луну, что в ней привычно улеглась,
И до рассвета оставаться полночью
В бесстыжей глубине бездонных глаз.
В нас больше точек зрений и критериев,
Чем восприятия самих себя.
Мы часто говорим словами гениев
О тонкостях земного бытия,
Не попытавшись сами обезвременить
Летящей новизной хоть пару строк,
Чтоб чувствовать не только тяжесть бремени,
Но и веков живительный исток.
Мы прячем признак лет под афоризмами,
Которые не мудрено понять.
Но поиск смысла - приговор пожизненный
Для тех, кто мог подобное писать.
Нет, я не возомнил себя мыслителем
И еретиком... Я он и есть.
Века давно уж мой костер похитили,
Подбросив мне губительную смесь
Из горных слез, вина и вдохновения
В бездонной чаще краха и грехов...
Я пью, смакуя, и не жду прощения
Ни от людей, ни даже от богов.
И эта ночь еле заметным отблеском
Падет с оконных стекол кратким сном,
И утро задрожит над перекрестами
И над моим, упавшим в сон, лицом.
И время не запишет в свою летопись,
Как в утренней печали вечных звезд
Любовь меня поила, а не ненависть,
Нектаром вдохновения и грез.
Мне от того ни радостно, ни горестно.
И эти строки не огни веков.
Я принял время и крадусь бессовестно,
Как древний Прометей к огню богов.
Пусть время мечет молнии зевесовы
И жаждет крови хищник над скалой.
Душа и так пятою ахиллесовой
Лежит на дне пронзенная стрелой.
Река времен течет над темным омутом,
Я не стремлюсь измерить глубину.
Она останется ни кем не тронутой,
Лишь время наугад скользнет по дну
И выбросит всё то, что на поверхности
В воспоминанья вековых камней,
Хранящих правду у подножья вечности
На берегу не гаснущих огней.
= 2012 =