О, что я испытал во сне?
Толь в Украину, толь в Россию
Явился на хромом осле
Я - новоявленный Мессия.
Был день субботний. Стар и мал
Спешили, спорили, толкались
И все на цены обижались,
Но что поделаешь - базар.
А за прилавками - паны:
Все в куртках кожаных - турецких,
И долдарманы-пацаны,
И женщины в нарядах светских.
Газеы продавал малыш,
Забыв учителей и школу,
И у ларьков буграми мышц
Играли братья-рекетиры.
Я так хотел, чтоб не во зле,
Народ мой жил, творил, рождался.
О, как он ндо мной смеялся:
- Осел приехал на осле!
Здесь нищий был - святой народ
И богачи с душою жуткой...
В лицо кричала проститутка:
- Смотрите на осле - Урод!
Он, видите, меня простит.
На кой нужно твое прощенье?!
Мне похоть тела, что леченье.
Я похотью привыкла жить!
И бизнесмены, и ворье
Шипели злобно: "Видим, шкура,
То что ты Мессия - вранье...
Но слушай, если ты из МУРа,
Не обижайся, мусорок.
Наш рекетир - лихой дитина,
Он преподаст тебе урок...
А ну-ка, слазь с осла, скотина!"
А я свое: "Мессия - я,
Пришел избавить вас от скверны,
От воин, предательства, вранья.
От бед, что ныне непомерны".
Тихонько торгашу торгаш:
"Послушай, он того, с приветом,
И на осле хромом... Он наш?
- Да нет, - из Ново-Назарета.
И лишь старик, что в орденах,
Он не согласен был с толпою,
Сказал: "Менты - и на ослах?
Наивно шутите со мною".
Затем ко мне: "Зачем, сынок,
Ослом, речами люд смущаешь?
У нас, что нищий - то пророк,
Что бомж - Мессия. Понимаешь?
На рынке ты. Не где-нибудь.
Тебя я заклинаю слезно:
Слезай с осла, пока не поздно,
И о пророчесте забудь.
Смотри - "Пилат". Он ведь живет
За счет народа. Не страдает.
Все утверждает: "Мой народ
Меня душою понимает".
Наобещает нам всего
И, утомившись, примет баньку.
Ну, а "пилатиха" его
Хранит деньгу в швейцарском банке.
О, Люди, люди не пойму
Смысл исторических ироний:
Блокаду вынесли, войну.
А отразилась на бульоне,
на гамбургском, на дормовом.
Да, голод, знают все - не тетка,
Но все ж бы я за это плеткой -
Тех, кто предательсвтом довел
Народ-герой до попрошайства.
Что ж ты молчишь, пророк? Вмешайся!
Иль вправду, на осле - осел?!
Народа моего юдоль
Другим народам не присниться.
Такая скорбь, такая боль
В одном Чернобыле таится.
Вот и давай: ее умерь!
Сними с отца, сестры и сына.
И образ твой, ты мне поверь.
Век не забудет Украина!
Ну что, слабо? Не можешь взять?
Народ все это понимает.
Не надо за народ страдать,
Он сам отмолит, отсрадает.
Смотри: растут грибы - двоцы,
В них - вложенные миллиарды.
Там долларманские отцы
Не знают голода и жажды.
А люд рабочий - без копья,
Без заработанной им гривни.
Нет, не могу об этом я:
мне больно, стыдно и противно!
Прислушайся... Узри, коль зряч, -
Протезы, костыли стенают...
А материнский скорбный плач?
То боль Афгана не стихает.
И вот еще хочу сказать:
"Прими, коль хочешь, в назиданье.
Кто может за народ страдать?
Оно вселенское - страданье.
Иисусу одному пришлось.
Ты что, значимее Иисуса?
Не вызывай в народе злость
И уезжай... Народ отпустит.
Смотри, как яблок инвалид
Желает, но не покупает,
Пилат не видит, Бог не зрит,
Торговец цены повышает.
У каждого беда своя
Жируют воры, рекетиры,
А ты твердишь: "Мессия - я!"
Ты лучше б снял с народа горе!
Такое обвиненье мне?!
Душа взорвалась на мнгновенье
Я, видно, закричал во сне.
Но знал, Мессия без терпенья
Не мыслим. И еще во зле,
Но, подавив свое волненье,
Сказал: "Все беды на земле
От нашего душепаденья.
Ответьте, кто из вас мечтал
Взять боль другого человека?
Униженных кто защищал?
Чего молчите? Вон - калека,
Он Родину вам отстоял,
Теперь - безногий нищий Славка.
Ну кто из вас ему подал?
У вас же ломятся прилавки!
А все твердите: "Бог подаст!"
Чужих не слышите рыданий.
Вот он, бездушья верхний пласт.
А сколько их - напластований?
Я не Амос и не Сократ.
Сегодня не в цене Сократы...
И царь российский и Пилат,
И все мы в этом виноваты!"
И тут такое началось...
Кричал торгаш: "Побить камнями!"
Пласты пророков вскрылись сами.
В них агрессивность, жадность, злость
Неверье в совесть и любовь,
Презренье к тем, кто стонет, плачет.
Уменье находить врагов -
Всех, кто немного зрит иначе.
Вещизм и жажда торговать
Душой, отчизной, верой, телом
И тряпками... Не рассказать...
Толпа ревела оголтело.
Но тут во сне моем провал,
Лишь помню сердца аритмию.
Так люд голодный принимал
Не одного уже Мессию.
Он, разуверясь, видит ложь
Во всех "пилатах" и пророках.
Ему, пришел с добром, - положь,
А пожалеешь ненароком -
На крест... Богам не защитить.
Неверие росло меж нами.
Не мог народ я накормить
Ни рыбами и ни хлебами.
А что ему слова: "Мессий",
Когда он голоден и злобен?
Ты манны с неба принеси,
Он насытит твои утробы.
Тогда, быть может, и поймет.
Пусть не поймет, так будет слушать.
А не насытиться - распнет,
Будь ты его потомок лучший.
Я знал, что будет так вовек.
Но что мне делать, Боже правы?
Ведь прокаженный человек
При голоде страшней, чем здравый.
А тут и множество проказ:
Боль, голод... Все перемешалось.
И слезы брызнули из глаз.
В них скорбь за мой народ и жалость.
Я так просил целебных слов,
Но лишь твердил: "Друзья и братья!
Я согласился... Я готов
За вас страдать. Готов к распятью!"
Не унималася толпа:
"Распять, коль просит!", - крикнул кто-то,
И ни Марии, ни Петра,
Зато Иуд из Кариота
Не сосчитать. И каждый ждет
Серебряники за работу.
И кто-то гвозди мне кует...
Я громче закричал народу:
"Да я виновен! Заслужил
Распятия. Ликуй, Иуда!
Я свой народ не защитил
От порчи, скверны, рабства, блуда".
И понеслось во все концы:
- Пророк на рынке объявился...
К Пилату пулею "стрельцы"
Сообщили все. Не удивился,
А молвил прихвостянам своим:
"Не бейте и не защищайте.
Народ мой сам покончит с ним.
В священном деле не мешайте".
И постовой стоял. Молчал.
Его понять, конечно, можно,
Он правду как-то различал,
Но истину осмыслить сложно.
Но тут разверзлась глубь небес,
И я, народом обреченный,
Вдруг слышу: "Опустите крест!
Он несмышленный - не крещенный",
Такой здесь разразился шквал:
"Так значит, дрянь, ты врал народу?!"
Ворюга нож мне в бок совал
И нищие плевали в морду
Все закружилось, понеслось:
Мой крест, Голгофа, лязг металла...
Но слышу: "Что с тобой стряслось?
Ты так кричал!" - жена сказала.
И я в ответ: "Давно не сплю"
Что я в смятеньи мог ответить,
Что Библию давно люблю,
А в Бога все труднее верить.
А он меня, такого, спас.
Такое лишь во сне бывает.
Бог - совесть. Это каждый знает,
А есть ли этот Бог средь нас?
Да, сон мне преподал урок.
Простите мне друзья и братья.
Народу ни к чему пророк...
- Для распятья!