Отче мой, позволь мне не воскреснуть,-
Не вернуться к моему кресту,-
Кости тела старого пусть треснут,
Дух низвергни в Мира пустоту,-
Только не туда, не к этим – умоляю!
Вновь меня ты им не уподобь!
Беспросветность я их жизни знаю,
Знаю, как их бесполезна скорбь.
Знаю, как бессмысленны мученья:
Духа боль сильнее боли тел,
Знаю, как беспомощны ученья,
Коими спасти Ты их хотел.
Я же был там долго, понимаешь,-
Я уже почти таким же стал,-
Если ношу ежедневно поднимаешь -
То не замечаешь, как устал.
Я жил там, почти не ощущая
Сил, которые в меня Ты заложил,-
Я жил там – вне Ада и вне Рая,
Значит – вне Твоей я жизни жил.
Весь порядок Твоего Творенья
Там не интересен никому -
Он для них почти лишён значенья,-
Может знаешь, Отче, почему?
Коль бредёшь дорогой каменистой –
Под ноги приходится смотреть,
Коль живёшь ты в местности гористой –
Камень с высоты приносит смерть,-
НЕ-БО – для них значит – там нет Бога,
А дорОга жизни дорогА -
Горестей приходит с неба много -
Смотрят на него, как на врага.
Чудеса, творимые Тобою,
Развлекают сумрачный народ -
Долго говорят о них, не спорю -
Только жизнь по-прежнему идет.
Моя плоть - от плоти, кость - от кости
Тех людей, которых Ты избрал –
Ты оставь все кости на погосте -
Я так рад, что тело потерял!
И прошу, оставь его для тленья,
Не верни мне возложеньем рук,-
Отче мой, избавь от воскресенья,-
Воскресенье – худшая из мук!
«Отче Мой! Если возможно, да минует меня чаша сия;
впрочем не как Я хочу, но как Ты.»
От Матфея, гл. 26, ст. 39.