Девочка моя говорит о Боге,
Наклоняя голову низко-низко.
И слетают пулями из обоймы
С уст ее отлитые в слово мысли.
Девочка моя за стаканом чая
Говорит: "Я очень по ней скучаю".
У "нее" - глаза да по семь копеек,
Сила рук и волосы цвета Hnutu.
А у этой очи - морская пена
И волною светлою вьются кудри.
Девочка моя говорит, как шепчет,
Много прилагательных в речи длинной;
Поджмется вся и обнимет плечи,
Слушая пропащего ветра гимны.
Плещет снежный вал за окном каюты.
Говорит: "Мне холодно, неуютно".
Новая "она" - деликатно-важно
Наливая чаю, предложит тортик;
Девочка опять ничего не скажет,
Хоть порой охота послать все к черту.
Ей и дела нет до реинкарнаций,
До сансар и прочих капризов моды;
Только - ловит взгляды, боясь признаться,
А "она" с улыбкой на это смотрит.
"Повести о Сонечке" начитавшись
Девочка старается быть бесстрашной.
А меня до ужаса это бесит -
Поклонение умершей поэтессе.
* * *
Хорошо быть сукой, приятно очень.
Голой, как сокол, и при этом - храброй.
Хорошо волчицею выть полночи,
Становясь объектом суда да травли.
Хорошо смотреть в молодые лица.
Хорошо голодною быть, но сильной.
Девочке царица-волчица снится,
Белая волчица в лесу лосином.
А меня пугает она, зараза -
Белой темнотой накрывает разум,
Я бегу сквозь лес, прибавляя скорость:
У нее - и руки мои, и голос...
* * *
Помнишь, говорила твоя филида:
Идеал мой - тот, что уходят рано?
Красота - холодный и страшный идол,
И она способна живое ранить.
Девочка кричит мне: "С огнем играешь,
Говоришь о смерти, друзей не ценишь!"
Пустота всегда не бывает крайней.
Пустота всегда остается цельной.
Раздери на части меня, на части -
Не хочу я с ней, с пустотой, встречаться.
Пусть придется вылезти вон из кожи -
Я хочу, чтоб выжили те, кто должен.
* * *
Опадает вечер листвой осенней.
Девочка тихонько бредет по парку;
Под густой, раскидистой кленов сенью
Отдыхает, мягко в траву ступая.
У нее немножко надменный образ,
Отрешенный, светлый, но все же - добрый.
Девочка, конечно же, стала старше.
И тоска по вышнему стала глубже.
Но глаза - все те же, улыбка - та же,
И кудрей отчаянно-желтых рюши.
Не нашлось бы только такой волчицы,
Что ей скажет - рано сойдешь в могилу.
Пусть она не будет невинно-чистой,
Но зато - живой, и при этом - сильной...
А волчица пусть себе растворится -
Пусть не соблазняет путем царицы.
Пусть она ступает в свой лес лосиный,
И ложится спать под кривой осиной,
Под кривой осиной, да в синих водах,
Звездами холодными, что в разводах:
Чтоб они, вангоговские спирали
В черноте холодной не умирали.
Чтоб они светили путям далеким
Что ведут ползком - да к большим полетам,
Где в конце истерзанная волчица
В добрую волшебницу превратится.