В Донбассе идут бои. Наряду с другими там сражаются сутевцы. Ситуация чрезвычайно серьезная. И, казалось бы, передовицу нужно писать именно на эту тему. Но я уже высказался на эту тему в десятках репортажей и политических докладов. Я уже доказал, что ситуация в Донбассе стала чрезвычайно серьёзной в результате шабаша, он же новый виток глобальной игры. Этот новый виток именуется перестройкой-2.
А поскольку предыдущая перестройка лишила нас Советского Союза, то размышления о том, какова же эта игра, являются ответом на вызов, не правда ли? Советский Союз стал жертвой перестройки потому что не сумел обеспечить устойчивое воспроизводство элиты, лишённой игровых соблазнов. Элиты, верной народу. Элиты, верящей в ту идею, которую она преподносит народу в качестве животворящей и спасительной.
В середине 70-х годов XX века один из друзей моего отца сказал мне: «СССР рухнет тогда, когда в Политбюро не останется ни одного человека, верящего в коммунизм». Сказав это, он добавил: «И это произойдёт скоро».
Верил ли в коммунизм кто-то из членов Политбюро в конце 80-х годов XX века? Мне кажется, что к этому моменту даже самые конструктивные члены Политбюро верили не в коммунизм, а во что-то другое. Кое-кто из них, безусловно, сохранял веру в нечто советское, и уж тем более был ревнителем великого советского сверхдержавного могущества. Но была ли у этих наиболее конструктивных представителей советской элиты та вера в идею, которая согревала 70 годами раньше создателей советского государства? Увы, этой веры уже не было и в помине. И не только веры этой не было. Не было и всего того, что её порождает. Не было железной хватки отцов-основателей. Не было той убедительности, той готовности подымать народ на борьбу за правое дело.
А это значит, что воспроизводство элиты в СССР являлось ахиллесовой пятой советского общества. И что противник в итоге поразил наше общество, именно ударив в эту его больную точку.
Но почему не удалось обеспечить воспроизводство элиты в СССР? Что этому помешало? А главное, кто этому помешал? Где могла сформироваться антисоветская идеология, взорвавшая страну? Ведь, казалось бы, однопартийная жёсткая политическая система, обладавшая огромными репрессивными возможностями, должна была выжечь с корнем все ростки антисоветизма хотя бы ради того, чтобы уцелеть. Так почему же она этого не сделала? И где он мот спрятаться от карающей длани, этот самый антисоветизм?
Всем понятно, что спрятаться и вызреть этот антисоветизм мог только внутри советской элиты. То есть в тех зонах, куда не могла добраться карающая длань. А куда не могла добраться эта длань? Она не могла добраться лишь в собственные потаенные ниши антисоветизма. Причем в такие ниши, обнаружение которых не породило бы неприятностей для создателей ниш. Этим условиям отвечали только площадки, создаваемые элитой спецслужб. И потому, что элита спецслужб, являясь карающей дланью, могла уберечь свои ниши от кары. И потому, что любое обвинение элиты спецслужб в том, что она создает странные ниши, парировалось известным образом: « Мы создаём эти ниши для того, чтобы впоследствии их ликвидировать. А вы чистоплюйствуете».
Итак, решив почти все исторические задачи, обеспечив стране форсированное развитие, воссоздав империю в территориальном смысле, окружив себя союзниками, потенциал которых впервые позволил говорить об ОССР как сверхдержаве, творцы советского сверхдержавного могущества не смогли обеспечить воспроизводство элиты. И за счет этого в невероятной степени ослабили то, что можно назвать «собственно исторической тягой». А когда такая тяга ослабевает, субстанция глобальной игры просачивается в ткань государственных интересов и повреждает эту ткань. Если повреждение это остаётся незамеченным и неизлеченным, то оно рано или поздно уничтожает государство.
И разве не о том же самом говорит происходящее сейчас на Юго-Востоке Украины?
Разве, в конце концов, все происходящее не является следствием распада СССР? СССР распался. Огромные человеческие сообщества оказались вдруг гражданами государств, в которых они вовсе не желают жить. Государств, чья идеология коренным образом противоречит идентичности этих сообществ. Ну с какой стати, к примеру, жители Донбасса или Крыма, обладающие отчетливой русской идентичностью, должны жить в бандеровской, яростно русофобской Украине? Итак, огромные человеческие сообщества начинают протестовать против навязанного им невесть зачем проживания в чуждых им новообразованных государствах. Эти государства начинают терроризировать протестующие сообщества. Разве не с этим мы сталкиваемся сейчас в Донбассе?
И где же корениться он – источник этого горя миллионов и миллионов людей, он же распад СССР? В каких элитных нишах вызрело всё то, что привело к этому распаду?
Пытаясь ответить на этот вопрос, я написал две книги. Книгу «Странствие», которая уже напечатана в газете «Суть времени». И книгу «Красная весна», которую сейчас мы начинаем публиковать в той же газете.
При этом книгу «Красная весна» я в каком-то смысле писал совсем уж для себя. Публикация этой книги являете моим ответом на донбасский глобальны игровой вызов. Потому что этот вызов является очередным витком в раскручивании спирали перестройки-2. А эти самые перестройки (1, 2 и так далее) как раз и являются фазами в развертывании глобальной игры, угрожающей существованию моей страны. Да, в общем-то, и существованию человечества в том виде, в каком оно существовало на протяжении тысячелетий.
Отвечая на такой вызов, ты вначале должен признать и пережить саму необходимость принять вызов и дать ответ. Затем ты должен задать себе вопрос, какими возможностями ты располагаешь для того, чтобы отвечать на вызов, вопиющим образом несоразмерный тебе как личности. Нащупав эти возможности, ты должен определить болевые точки противника Что невозможно сделать без определенной методологии. И только после этого ты можешь начать реализовывать проект, вписывать этот проект в реальность, моделировать соотношение проекта с реальностью и применять те или иные технологии. Вызов, о котором я говорю, столь масштабен, что принять его можно, лишь ориентируясь на некое «мы». Принять такой вызов, ориентируясь только на собственные возможности, конечно, тоже можно, но лишь в рамках пресловутой борьбы без надежды на успех.
Экзистенциалисты, воспевшие эту борьбу, разили своих поклонников вирусом исторической обреченности. Чем это кончилось, известно: сначала — судорога борьбы без надежды на успех, потом — апатия и капитуляция.
Любая другая борьба предполагает наличие «мы». «Человек один не может ни черта», — сказал герой Хемингуэя и он был прав. В момент, когда игровой шабаш, гуляя по Донбассу, угрожает России и человечеству, я остро осознаю, что противостоять этому шабашу может только «Мы». И что это «мы» должно обладать и волей, и методологией. Именно поэтому я публикую книгу «Красная весна» в газете «Суть времени».
До встречи в СССР!