Где Родина моя? - спросил я у деревьев
и у земли, покрытой ковриком травы.
Ты где: в стенах домов, в листве на старом сквере,
в порывах ветра, подметающих осенние дворы?
Спрошу чуть тише, пафос прописью понизив,
что родина моя: земля всех живших здесь отцов,
где матерям, по всем законам, первых не унизив,
должна достаться ровно половина? Но каких гонцов
мне слать, куда, чтобы узнать единственный ответ
на то, зачем всем погибать за флаги, гимны и гербы,
за эту землю, обязательно в расцвете сил и лет,
собою приумножив уже другому сердцу милые гробы?
Зачем тебе, земля, потоки нашей крови, реки слёз?
Для доказательства любви и верности нам незачем их лить
под корни пирамид и на фантомы чьих-то грёз,
когда всего лишь надо всем достойно на тебе прожить.
Моё «быть может» кажется по-человечески верней,
когда ты наделяешь сушу, заключённую в границы,
любовью не к скоплению народа, поселённого на ней,
но чувством к тем, кто дорог для тебя. Их лица
наполнят без людей пустой и одинокий дом,
до них стоявший суммой стен, прикрытых крышей.
Для них живи, за них и умирай, да будет в том
всегда лишь промысел небес, нам данный свыше.
Так где же ты? Ты там, где позволяешь детям
себя покинуть навсегда, а после без обид принять?
Ты там, где надо быть за них всегда в ответе,
где каждый, как себя, пытается других понять?
Ты в месте том, где нет застенков для поэтов,
голодных стариков и брошенных детей,
и нет тревожной ночи в ожидании рассвета
под песнь кандальную цепочек и дверей?
Ты на другом краю земли, где наши внуки,
в ином саду прекрасные и юные цветы,
не знают между нами расстояний и разлуки?
Быть может, так и есть,но,родина моя,где ты?