Метет декабрь под ноги мокрым снегом. Белые птицы манят за собой взмахами крыльев. И почтальон, в который раз, проходит мимо моей двери. Ты забыл обо мне, и я не знаю, навсегда или только на время убаюкала тебя колыбельная зимы.
Скоро ангелы Рождества опустятся на крышу колокольни. Я иду по улицам нашего города, и снег бесшумно опускается мне на плечи. Люди идут навстречу, обгоняют, суетятся, перебрасываются пустыми фразами. Их черные следы блестят тающей водой. На перекрестках белый снег превратился в грязную чавкающую кашицу. А с неба все летят и летят хлопья.
Я не знаю, день или год прошел, с той поры как ты уехал. Иногда мне кажется, что мы вовсе не встречались, и я пишу в черную ночь, где однажды растворился красный огонек твоего поезда. А иногда, в те редкие дни, когда мне вручают помятый конверт, мне кажется, что ты рядом и в шутку шлешь письма со штемпелями чужих городов.
Мокрый снег прочерчивает дорожки на стеклах автомобилей, налипает на ветвях и проводах, тяжелеет и обрушивается на землю влажными кляксами. Я захожу в маленькую кофейню в подвальчике. Сижу и грею пальцы о чашку кофе по-венски. Знаю, знаю, я не умею пить кофе, не залив его сливками и не засыпав сахаром. Тебя это вновь рассмешит. Но мне сейчас иначе не согреться.
Шуршит чужими стихами под рукой книга. За каждым словом стоишь ты. Это наваждение. Его легко прогнать, но стоит ли? Слова, как снежные хлопья, падают в душу, но только не тают, смерзаются в ледяной сугроб.
Небо чернеет. Желтые фонари рассеивают свой свет сквозь налипший снег. Я прячу лицо в меховом воротнике. Услышишь ли ты меня сегодня? Не так уж это и важно. Я иду через город по тем самым улицам, по которым мы проходили вместе, спотыкаясь о тупики коммунальных дворов. Мои слова пробираются сквозь мокрый снег к тебе. Быть может, там, где ты сейчас, тепло и ясно, и ты удивишься, увидев перед собой заснеженные строки. Смахнешь осторожно тающие снежинки, отогреешь слова, и с тобой заговорю я. А вместе со мной – снег, приближающаяся ночь, и город накануне Рождества.