Ирина Котельникова
Рассказ, написанный 30 лет назад
___________________________
Валерка бежал по заснеженной улице, захлёбываясь холодным воздухом и слезами. До аэропорта оставалось примерно полтора километра. Самолёт по расписанию должен вот-вот прилететь. Представив, что он может не успеть, Валерка резко всхлипнул и прибавил скорость. Он не замечал удивлённых взглядов прохожих. И тем более не мог знать, что сзади, тяжело сопя, пытаетсся догнать его виновник злополучных событий двух последних дней – Илюха Рыжков.
Там, в аэропорту, ждёт самолёт математичка Анна Владимировна. Если Валерка опоздает, она сядет в самолёт и улетит в Иркутск. Если бы она знала, что ей туда не нужно. Но она верит телеграмме. Той самой, которую…
Два дня назад Валерка возвращался из школы. Настроение было унылое. Он пинал попавший под ноги спичечный коробок и думал о первой своей любви, которой никогда не будет ответа. Другим мальчишкам хорошо. Они влюблялись в одноклассниц, писали им на уроках записки. Потом, как взрослые, шли в клуб на вечерний фильм. Получив отпор всевидящей контролёрши, не унывали, а допоздна гуляли по селу. А вот ему как быть – Валерке? Он, семиклассник влюбился в молоденькую учительницу по математике Анну Владимировну. Зная, что скажи он об этом хоть кому-нибудь, его засмеют, придумают массу дразнилок и на всех тротуарах приплюсуют к его имени «А.В.». Таков был закон у мальчишек. Влюбляться можно было только в своих девчонок. Даже о восьмиклассницах никто не должен думать, а о том, чтобы любить учительниц, пусть самых красивых и добрых, и говорить нечего. Поэтому Валерка тщательно скрывал свои чувства. Чтобы ребята не догадались, на уроках Анны Владимировны он грубил, не отвечал на вопросы. Ночами, чтоб никто не видел, он плакал, уткнувшись в подушку.
«Эх, было бы мне лет двадцать, – думал Валерка, возвращаясь недавно из школы – тогда бы все узнали, на что я способен. Я бы купил самые красивые розы и подарил букет Анне Владимировне. А потом мы бы пошли с ней в кино, а все мальчишки завидовали бы моей уверенной походке и мужественному взгляду».
Валерка даже остановился посреди улицы, чтобы изобразить мужественный взгляд. Он сжал губы, чуть-чуть прищурил голубые глаза и пристально посмотрел вдаль.
– Ты чего это рожи корчишь сам с собой? – прервал Валеркины мысли, неизвестно откуда появившийся, пронырливый Илюха Рыжков. – В актёры готовишься, да?
– Отцепись ты! – отмахнулся недовольно Валерка. Илюху он не уважал. Тот всегда подстраивал какую-нибудь подлянку, а сам тихонько в самый важный момент исчезал. Но Илюху отогнать не так-то легко. Он пробежал два0три шага вперёд и снова преградил Валерке дорогу.
– Ты погоди с отцеплением то. У меня такое дельце есть, закачаешься, если узнаешь. – Он помахал перед Валеркиным носом клочком бумаги. – Ты же математичку не шибко признаёшь. Все это знают. Так вот, самый смысл тебе быть моим напарником.
– Почему это ты решил, что я её не приз.., – начал было Валерка, но вовремя спохватился. – Конечно не признаю!
– Вот, я так и знал, обрадовался Илюха. А теперь слушай. У меня маман где работает?
– На телеграфе, – ответил Валерка, думая как бы отвязаться от Рыжкова.
– Правильно! На телеграфе. И я между прочим, тоже умею с их техникой обращаться. Меня маман научила.
– Ну, и что из того, что умеешь? Мне-то какое дело до твоих умений? – Валерке надоел уже загадочный вид Рыжкова. Он сделал шаг в сторону, чтобы обойти его. Но Илюха понял Валеркино намерение и схватил его на всякий случай за рукав пальто.
– Нет, ты выслушай сначала. Вчера математичка из класса вышла, а журнал на столе оставила. А там конверт от письма. Я обратный адрес списал.
Илюха развернул бумажку: – Вот! Иркутск, ул. Карла Маркса, дом 14. Солодимову Владимиру Е. Фамилия-то такая же, как у математички. Брат это, наверное.
– А зачем тебе адрес? Письмо что ли этому Владимиру вздумал писать? – удивился Валерка.
– Ну, письмо не письмо, а телеграмму ей могу сделать. «Срочно выезжай тчк Владимир Е тчк». Усёк? Подсуну в общую кучу, почтальон и унесёт. И уроков нет, гуляй, не хочу и о контрольных не думай.
Валерка понял наконец Илюхин замысел и решительно дёрнул свою руку из цепких пальцев.
– Ну, нет уж. На это я не согласен. Давай сюда адрес!
– Ишь ты чего захотел. Адрес ему давай, – Илюха быстро спрятал бумажку за пазуху. – Без тебя обойдусь. Попробуй только выдай меня, я тебе потом такое устрою. Такое…Я всем скажу, будто ты влюблён в Анну Владимировну! Поверят, не сомневайся!
Рыжков крутанулся на месте и, весело посвистывая, пошагал прочь.
А сегодня перед уроком геометрии он толкнул Валерку в спину, и когда тот обернулся, подмигнул: – Спорим, что я угадаю, что сейчас будет! Сейчас зайдёт директор и скажет, что урок геометрии отменяется.
Не успел Рыжков проговорить, как открылась дверь, и вошёл директор Иван Тимофеевич и сказал, что Ирине Владимировне срочно нужно в аэропорт, урока не будет, а так как геометрия была последним уроком, все могут идти по домам.
Валерка побледнел и некоторое время оцепенело смотрел в одну точку. Затем ненавидящим взглядом пронзил Илюху, но ничего не сказал и выскочил из класса.
Он уже почти подбегал к аэропорту, когда приземлившийся самолёт, утробно гудя, катился по взлётной полосе. Издали он увидел синюю шапочку Анны Владимировны. Она вместе с пассажирами стояла у пропускных ворот. Запыхавшийся Валерка остановился возле неё и сбиваясь, заговорил:
– Анна Владимировна! Вы не должны лететь!
Учительница, занятая своими мыслями, растеряно посмотрела на мальчика.
– Погоди, Валера, я не пойму, о чём ты говоришь.
–Ах, вот ты где, Аннушка затерялась! Ну, здравствуй, – пожилой мужчина поставил на снег чемодан и закружил в объятьях Анну Владимировну.
– Ой, папка! Я и не заметила, когда ты из самолёта вышел. Ты почему две телеграммы дал. В одной написал, чтобы я выезжала, а сегодня утром вторую получаю с сообщением, что сам вылетаешь.
– Какие две телеграммы? Я вечером вчера отправил одну. Ты что-то путаешь, доченька.
– Нет, не путает, – вмешался Валерка и густо покраснел. – Я должен рассказать…
Никто не заметил, как скрылся в толпе подбежавший Илюха Рыжков…