Сначала слова были – пёстрые зяблики –
клевали сорные зёрна с ямки на подбородке.
«Мягонькие» - жмурилась - «мягонькие».
«Кошка» - я знал. Потом на короткой
лоснящейся шлейке ты выгуливала их в Летнем -
сворку терьеристых моих беспородок .
Мокрогубые тёрлись меж узких коленей -
белки и стрелки ажурных колготок.
Но, как в элитном польском кино,
посыпались с неба хлопья извёстки -
слова без истин осели на дно
бутылки,
а зяблики сдохли: замёрзли.