Галина Храбрая
«БЫВШЕМУ СОСЕДУ»
— Как ваше сердце?
— Словно здешний вор!
С трудом выдерживает
Жизни приговор…
— Лечиться надо!
К доктору сходите!
— Врач не поможет,
БОГУ вы шепните…
— А, что шепнуть?
И, почему, не сами?
— Запутался, я знаете, с делами!
— Что за дела?
— Из Армии попёрли!
Теперь слесарю. Так меня «утёрли»:
ворую много, не делясь ни с кем!
Наверно, выгонят!
И стану вновь «никем»…
— …???
— Три дочки у меня и всё им мало!
Не осуждай, покоя мне не стало…
А вы знаете, он хороший мужик был, этот мой сосед – Николай Иванович!
Давно, правда, его не видела! Очень похожий психологическим росчерком пера
по истошному нытью на однотипного персонажа из кинокомедии «Джентльмены удачи».
Тот также сокрушался, что у детей воровал!
Наш тогдашний настоятель Никольского храма – Священник Алексей Алексеевич
Белогуров разрешил мне в определённые часы, писать стихи вовремя службы,
чтобы натурально всё выглядело для читателя, и автором было досконально
прочувствованно. Подход к делу у него, надо отметить, был чисто преподавательский!
Ранее он был учителем истории, а потом стал директором школы им. Попова
в Подмосковном местечке «Власиха», где вовремя ВОВ находилась ставка Маршала
Жукова, вот туда-то мой отец с пацанами всё время бегал, удирая с уроков,
чтобы насладиться образом полководца и лишний раз его получше рассмотреть!
Батюшка Алексий знал моего отца ещё с юности, он как-то разоткровенничался
со мной и поведал мне свою печаль о его былой красоте:
— Мы с ребятами, кто постарше, бывало, глаз с него не сводили, когда твой отец
Колька Ганин вдруг появлялся в общественном месте, статный, улыбающийся,
всё время с томиком стихов в руках или с огромным романом под мышкой!
О чём его, бывало, ни спроси – он всё знал наизусть! А ежели ни наизусть,
значит, по его мнению, и не читал! Так побаловался и бросил! Вот, какое было
божественное отношение у него к литературе, оттого и ты, видать, теперь
таким серьёзным поэтом стала. Он успел привить тебе любовь к стихам и литературе,
хотя, наверняка это гены! Их не переспоришь! Как ни крутись! И как ни старайся –
всё одно они тебя переиначат! По-своему перекроят!
Знали все соседи, что я часто хожу в нашу Никольскую церковь книжку писать.
Знали также, что настоятель разрешил мне писать стихи на подоконнике,
стоя у окна, приговаривая:
— Если бы не знал я, каким человеком был твой отец, то, конечно, не позволил
бы тебе писать стихи во время службы на подоконнике, вблизи малого предела
св. Александру Невскому, а так даже бабкам нашим – Двум Мариям приказал перед
каждой Всенощной влажной тряпкой для тебя окно протирать! На что они отозвались
по-своему:
— Знаем-знаем, батюшка, чего зря голосить! Протрём сначала мокрой, затем сухой!
— Угу! Так точно! Галина придёт непременно на вечернюю службу! Я знаю, видела её
давеча. Она поздоровалась со мной и попросила передать вам, что прямо с автобуса,
не заходя домой, сразу ринется к нам!
— Писать будет, как пить дать! Прилетит! Да ещё с цветами… с гвоздиками, небось!
— Господи, она чего удумала-то, какое нынче батюшка наш облачение надевает,
такого цвета Галина и гвоздики достаёт!
— Ой, да про это уже все знают!
— Про что?
— Как она голубые ирисы принесла в Богородичный пост…
— Это да! Мы тогда все аж перевернулись к ней, а потом чуть не присели…
— Вона, погляди, она иль не она?
— Ты давай воды лучше налей в вазы, чего зря глазеть, приготовь заранее,
не то будет, как в прошлый раз!
— В какой такой «прошлый раз»? Это когда меня не было, и я у дочки загостилась?
— Ну, да! Она два букета принесла – Спасителю и Богородице, а ваза была одна!
— Вот позорище! Будто бы в избах у нас все вазы разом к татарам подались?
— Ты сразу принеси две вазы, перестрахуемся!
— Две, так две. Третьей-то всё равно нет!
— Как это нет? — затараторила я дружелюбно, — вот, я принесла с собой
вам третью вазу, потому что букетов нынче будет три!
— Батюшки мои! Розы! Красные и белые! Где же ты их достала в этакую слякоть?
А это что завёрнуто в кулёчке у тебя?
— Это, девочки, жёлтые хризантемы! Смотрите, какие пышные, просто загляденье!
Их прямо из Абхазии привезли…
— Кому же они предназначены будут?
— Николаю Угоднику! Всем Святым положен жёлтый цвет! Нынче я прошу вас, давайте
всем миром помолимся за моего соседа Николая Ивановича, авось Чудотворец поможет
ему тюрьмы избежать!
Что же, так оно и вышло: отмолила я соседа своего! Всё у него со временем само
собой наладилось, а когда он это почувствовал, то решился меня отблагодарить.
Взял и пригласил к себе в гости по случаю своего очередного дня рождения,
мы ведь с ним оба ноябрьские…
Накормил, надо сказать, до отвала. Угостил прямо по-царски! Надо признаться, что
голодала я тогда ни чуток, а очень сильно после развода с первым мужем. Сын-то
к отцу «на обед» ходил, а я, стало быть, нет, поэтому соседское застолье для
меня было попросту очередным спасением! Не то желудку моему пришла бы хана,
и я тут с вами бы сейчас не беседовала!
Батюшка Белогуров к тому времени умер от инсульта, бабки – Две Марии разъехались
по дочерям. Не кому было больше меня ни поддержать, ни подкрепить. Многие ушли
в мир иной из моих знакомых церковных праведников…
Но у Господа всё возможно: грешник взял и поддержал меня! Он знал, что мне было
голодно, вот и затеял якобы этот свой «день рождения». Небось, всю заначку свою
семейную на праздничный ужин извёл тогда, а ведь у него самого было три дочери!
Святой человек… всё, писать больше не могу… реву…
* Х *
http://stihi.ru/2014/10/01/7601
«Ты у смерти в долгу!