Голодный, затравленный город
тянется к облакам
руками подъёмных кранов,
пытаясь достать до Бога,
заложенного в ломбард
в обмен на просроченный хлеб.
Чёрные крыши домов
скрывают свою наготу
под стареющим снегом.
Зима, ухмыляясь и плача,
бредёт по заброшенным судьбам
которую тысячу лет.
А мутные окна
глядят в пустоту
обесцвеченных улиц,
стремясь разглядеть
за набухшим сугробом следы,
беспечно бегущие
в жадно разинутый рот
ледяного подъезда.
Там зябко дрожит старичок,
прижимаясь к испачканным стенам
своей одряхлевшей душой.
Наивно пытаясь заснуть
под назойливо-лающий кашель
дверного звонка,
оставленный вновь без ответа.
А детские сны
густо пахнут черешней и морем,
вползая в болезненный мозг
упоительно вязким теплом.
Навсегда выметая из памяти
хмурый, простуженный двор,
где идёт антрацитовый снег.