Внутри хозяевами праздновалась Пасха
Сверкала молния и ночь была прекрасна
Уединившись на крыльце причальной дачи
Мы продолжали разговор что в доме начат
Наша начитанность тогда была не равной
И в нашем споре она выглядела главной
И заикаться между стуков её сердца
Было как взвешивать капризного младенца
Ото бесстыдно флиртовать разумной лени
Мне так хотелось просто лечь ей на колени
Но как от молнии от чар её кокетства
Я обращался во недвижимое бегство
Чтобы подать ей хоть какой-то признак страсти
Сверкал я шрамной белокожестью запястий
Видом болезненным замученным и тусклым
Скрывая опухоли мышц и шишки мускул
Она на это реагировать не стала
И разговаривать, наверное, устала
И затихая во скучающей печали
Глаза закрыла и уснула на топчане
Она лежала и спала без содроганья
Сине отсвечивая яркие сверканья
Будто бы в морге с трупом выдвинутый ящик
Далёкий сумрак приподнёс мне её спящей
Прикосновением по-девичьи негрубым
Я наклонившись к ней лицом, лизнул ей губы
На что она себя по линии анала
Рукой проведши моё имя простонала
И это было так до дикости интимно
Что даже гею бы не сделалось противно
И от того что между нами было что-то
У натурала лишь бы к горлу шла тошнота
Но секс таков, что даже если сильно хочешь
Будешь жалеть о том что сделал, когда кончишь
И заниматься онанизмом даже нужно
Лишь ради чувства отвращения к нему же
И всё же дня того сгубивши анонимность
Скажу что нет ничего хуже чем взаимность
И та что наше христианство видит браком
И при которой ты дерёшь кого-то раком
И потому, наверняка, узнав всю правду
В ту ночь я возвратился в дом через веранду
И среди шума мелких волн лиманной пены
Мирно уснул под колисковые напевы