Когда Максиму исполнилось три года мы отдали его в детский сад. До этого с ним постоянно находилась я, даже пришлось мне, на год с небольшим, поменять работу..., чтобы почаще оставаться с сыном. Настолько тряслась над ним, что никаким бабушкам его надолго не оставляла. Только со мной! Из картографа пришлось на полтора года переквалифицироваться в стрелка охраны. Оказалось, что есть на свете и такая интересная должность. Мне в моем предприятии "Аэрогеодезия" пошли навстречу и пристроили, так сказать, в неплохое место, - "сутки через трое", охранников там было четверо и иногда меня, не гласно, отпускали домой даже на неделю и я спокойно, без зазрения совести, проводила это время с сыном. "Стреляла" же, в основном, только глазами. Настоящего оружия в эти глаза в помине не видала. Оно благополучненько и во все времена лежало опечатанное в сейфе. Но, по исполнении сыну трех лет, вернулась к своей прежней работе, а его, как я уже сказала, отдали в садик. Пошел он сразу без слез и капризов, с вдохновенным удовольствием. В садике он быстро освоился и завел себе друзей. В то время тетя моего мужа работала в отделе игрушек Гостиного двора Ленинграда. Тогда еще был Советский Союз, был Ленинград и место продавца (в любом отделе Гостиного Двора), было, мягко сказать, очень и очень неплохим. Игрушек превосходных, сами понимаете, у нашего единственного и всеми любимого чада было предостаточно. Но больше всего мне( как девице из многодетной и не богатой семьи и в детстве не очень избалованной игрушками) очень нравились маленькие , около 10- 15 сантиметров величиной, немецкие резиновые изумительные игрушки. Теперь много всяких, разных-прекрасных, но тогда они были большой редкостью. А у нашего сына, по воле случая, были. Этими игрушками я бы, наверное, сама с удовольствием играла, но... время ушло и я просто, с наслаждением, разглядывала их смешные мордочки и нагло пользовалась родственными связями, чтобы непременно отхватить что-нибудь еще. Теперь из тех игрушек у нас ничего не осталось. Когда Максим уходил из садика почти все, за небольшим исключением, как и великолепные детские книги дошкольного возраста, мы решили подарить заветному детскому саду. Но... я несколько забежала вперед.
Игрушки! Игрушки были потрясающие: какие-то пираты, прекрасные и образные, милые мультипликационные зверушки, девочки-мальчики во всевозможных одеяниях и с потрясающе выполненной мимикой. Был среди этой коллекции и потрясный ежик в клетчатой стильной жилетке, в классных башмаках и ... с трубкой во рту, с серьезной и немного шкодной мордочкой. Вот, об этом ёжике и пойдет речь. Максим, конечно же, как все мальчишки, обожал машины, танки, пистолеты и прочую мальчишескую дребедень, но иногда и мелкими симпатягами не пренебрегал. И этот ежик ему тоже приглянулся. Стал он именно его брать с собой частенько в детский сад. Таскал,таскал, приносил его благополучно домой, а дома ""натаскивал его" на "мужескую ноту" - катал в своих многочисленных танках и машинах.
И вот, однажды, приходит он домой без своего "маленького товарища". Проходит несколько дней и вижу, что любимый ежик уже и не любимый, а его попросту нет. Идем с сыном в садик. Спрашиваю:" Максим! А где же твой ежик?" "А-а-а, - говорит, - Лешка его в кусты закинул, еще несколько дней назад!" А на улице осень, дожди уже пошли. Говорю Максиму:" И что же, тебе его совсем - совсем не жаль?" "Не-а, - говорит, - он так здоровски летал!" "Да?,- говорю,- а представь, что твой ежик лежит там один - одинешенек, в кустах, на дожде, промокший, всеми позабытый, позаброшенный и думает: "Бросил Максимка меня, бросил навсегда своего верного друга, совсем позабыл и нисколько ему меня не жаль. А скоро зима..." У Максима вдруг начинают подрагивать губы, глаза стремительно наливаются крупными слезами, он еле сдерживается, все сильнее напрягается и, вдруг..., слезы уже градом текут и прорывается неудержимый, громкий, детский рев: " А-а-а..., га-а-ад, Алешка! А-а-а-а.... Приду, задам ему сейчас, гаду!!!" Стою дура дурой, растерянная и испуганная не на шутку, не зная, что же мне теперь делать, что же мне теперь придумывать, что сыну говорить... А двери садика уже рядом.