Пусть город завернут в мокрую серую шаль
И кашляет глухо, пугая собак и прохожих,
Лукавый октябрь - в глазах растворился янтарь -
По-прежнему в нем занимает центральную ложу.
Оттуда он правит безликим оркестром дождей
И смотрит, прищурившись, на огоньки светофоров,
На вечно куда-то спешащих, продрогших людей,
Глядящих на мир с презрением древних эфоров.
Октябрь, как истинный денди, в цилиндре из грез -
Туманных, сырых, отдающих тоской и слезами,
Бросает сухие слова мокрым снегом, вразброс,
Заботясь не смыслом, а только звучанием гаммы.
Играя бокалом густой человеческой лжи
Из урожая любви двадцать пятого года,
Не глядя, бросает последние нищим гроши
Тепла и надежды. И землю на крышку гроба.
...В который раз первая скрипка уныло нудит,
Октябрь же, бровь изогнув, поправляет перчатки.
Удобно устроившись в ложе, он не спешит -
Прищурившись, смотрит в лорнет на хрустальные капли.