Периодически в жизни Эльмиевой, снова и снова, возникала тема зелёного горошка.
Говорили - философы древнегреческие писали - что есть такой специальный банк информации, в котором хранятся все образы, какие есть вокруг нас в реальности - ну и тут действительно можно бывало иногда проследить какую-то взаимосвязь вот и повторяемость. Работая у подвизавшейся в риэлторском бизнесе мамы Тани и, как и полагается за настоящую работу, получая от мамы Тани установленный тариф денег, Юля, ни жарким летом, ни зимою лютою от работы не отказываясь /Юле как-то смутно казалось, что это вроде бы круто с какой-то стороны - от работы не отказываться никогда/ - так что Юля разрез'ала распечатанные на принтере объявления о купле-продаже жилплощадей; любовно разрезанные свои объявления Юля расклеивала в требующемся Татьяне районе. Тогда опять было жаркое лето, и Юля методично обклеивала объявлениями - у каждого подъезда по одному объявлению вешая - район Москвы Марьино, конкретно - 40й дом по улице Перерва.
Совершенно как-то незаметно и... неконфликтно... выделившись из общего потока прохожих в момент, которого Юля не поймала, вдруг за спиною у Юлии оказалась злая, дряхлая, безумная бабка; бабка потрясала клюкой и негромко, частя слова, злобно говорила Юле, что вот, вы не хотели покупать нашего зелёного горошка, за это теперь вся ваша Москва в ад провалится /Юля так же неконфликтно, незаметно, по стеночке, бабку обтекла как-то так - и, оставив сумасшедшую говорить уже не Юле, а доске объявлений, - удобно, спортивно одетая Юля дальше, с очередным своим готовым уже объявлением, двинулась к следующему подъезду 40го дома по улице Перерва.../ ...Эльмиева, в те полгода, которые потратила она на то, чтобы забрать документы из ВУЗа, спала и видела очень разные, очень интересные сны; и снилось например иногда - снились космонавты, на орбите на станции, и очень им там на орбите, на станции не хватало зелёного горошка. У них там на станции зелёный горошек был вроде как бы вместо валюты, тут кажется была ещё игра слов, слово "зелень", одинаково применимое к горошку и к долларовым купюрам.
Однажды ехали тоже в поезде, ночью - ехали не то в Украину, не то из Украины /дедушка и бабушка по папиной линии у Эльмиевой в Украине проживали, в городке под названием Луцк/; ночь была чернее самог'о чёрного цвета, какие-то проносились, шарахаясь, там в ночи бесформенные, странные силуэты - деревья, кусты, тускло в пол-фонаря освещённые платформы промежуточных станций, в полтора окна тускло светившиеся совсем уж маленькие вокзальные домики, вроде сторожек; а там, далеко на горизонте, выхватывая на момент рваные очертания очень дальнего леса - там гроза всё расходилась, всё набирала и набирала мощь... Ветвистые, яркие молнии, и гром грохотал такой, что как будто бы поезд с рельсов сходит. Гроза шла то ли на Москву, то ли уже от Москвы, и страшно потом Юля жалела, что всё такое пропустила интересное, чего может быть теперь больше и в жизни не будет никогда и не случится: по Москве было штормовое предупреждение, и сколько-то баллов потом в итоге тому шторму в Москве присвоили. Периодические ливни стеной - абсолютно непрерывной массой воды - выливали на Москву какие-то специальные водные запасы, хранившиеся в хлябях небесных, которые теперь, точно, разверзлись; шторм как палую листву носил по улицам ржавые, непрезентабельные "гаражи-ракушки", поднимая их над асфальтами на несколько метров; выкорчёвывал шторм мощные деревья и тащил их вслед "гаражам-ракушкам", а в квартире у родителей совсем что-то дико было странное... ...что-то вроде того, что из небольшого, забранного многими решётками вентиляционного окошка, находившегося в кухне под самым потолком, хлестала вода и, хлеща, залила всю кухню - всю просторно, не по-мещански решённую, отреммонтированную кухню, и большие, тёмные с разводами, плиты кухонного пола превратились ненадолго в дно плавательного бассейна.
13-10-2014