В Ипатьевском доме тихо и страшно,
Душа на разломе от казни вчерашней.
Расстреляна царская ночью семья
И в этом участвовал также и я.
Да, выполнил только старших приказ,
Как раньше его исполнял я не раз.
Но почему вдруг внутри тот надлом
И в горле засохшем першащий тот ком?
И в голове метрономом : «Палач!»
И стоном в ушах многотысячный плач.
В крови Самодержца руки мои.
Прости мня, Господи! Боже, прости!
Как страшен мне этот навязчивый бред.
Я болен? Безумен? Не надо! Нет! Нет!
Но Бог отвернулся навек от меня
И кара страшна за погибель Царя.
Я лучше бы руку себе отрубил,
Иль к комиссарам пошёл на распыл
Стучит молотком, по вискам, метроном
И как приведенье Ипатьевский дом,
Где царская кровь в полутёмном подвале,
Где всю их семью мы вчера расстреляли.
И глаза дочерей его сердце мне жгут,
Страхом и болью последних минут.
И кровь эта вечно теперь и на мне,
Прижался я лбом к холодной стене.
Я словно солдат, распявший Христа,
Застывший под тенью Святого Креста.
Я страшное дело вчера сотворил
И выстрелом тем себя здесь казнил.