Я часто вижу этот атолл во сне. Он словно мягкая собачья лапа, поросшая буйной тропической растительностью, очерченная белым, словно сахар пляжем. По нему от утра до полудня скользят штрихи теней пальм, съёживаясь у корней. В небесно-голубой воде колышутся гривы водорослей и цветы актиний. Почему-то я всегда вижу его с высоты полета. И всегда просыпаюсь от тяжелого надсадного звука моторов, когда по воде, по белому песку проскальзывает растопыренная острая тень…
А еще я знаю его наизусть. Каждый раз у меня появляется в воображении трех…нет стомерная карта. Я могу видеть, трогать, обонять и слышать каждую частичку этого океанского рая.
Вот эта огромная, словно маяк пальма. Возле нее мы играли с тобой в догонялки. Ты убегала от меня, и все время возвращалась к ней, обнимала ее ствол и лукаво смотрела своими синими, глубокими и чистыми, как океанская лагуна глазами, мягко укутывая до самого сердца их теплотой – так океанская вода принимает в свои объятья. Ты отбрасывала непокорную рыжую челку и задорно смеялась над моими неуклюжими попытками догнать тебя.
Это камень, на котором так хорошо пишутся стихи и рассказы. Пишутся не потому, что придет некий мифический читатель, все оценит, заплатит гонорар аплодисментами, овациями, полными стадионами (которых тут никогда не будет), или звонкой монетой. Пишется потому, что тут нельзя иначе – каждый вздох йодистого ветерка и птичий вскрик помогает тебе справиться с самой заковыристой рифмой или непонятной метафорой.
Лагуна, в которой впервые поплыл, в которой остался мой такой теперь уже смешной и жалкий страх перед необъятной ширью водной гладью и перед ее гулкими дельфиньими глубинами. Где можно было оглядываться на зелено-белую, словно флаг какого-то нового свободного государства полоску пляжа, отплевываться от шаловливых упругих волн, и лежать на спине, качаясь на них, вглядываясь в расшитое перистым перламутром небо.
Белый полированный цилиндр висит в металлических когтях стремительной летающей машины.
Дейтерий в его внутренностях становится солнцем – красным и угрожающим. Затем оно уходит в облака – огромные грибовидные облака водяного пара и тысячетонные массы воды, поднятые до небес. Девятиэтажный цунами пройдет после того, как дохнет разбуженный ифрит, испепелив пляжи и пальмы. Кипящая бешеная волна смоет остатки чистого и прекрасного. Внутри, в просторах океана души.
Всякий раз, когда ненавидишь себя.
Когда перестаешь ценить ее, себя, весь этот мир, каждую его песчинку и дождевую каплю.
Когда входишь в свою же душу в грязных сапогах, пачкая ее унынием и неверием…
Пора вставать. В утреннем окне над многоэтажным ландшафтом пробуждающегося работяги-мегаполиса звонкими бисерными стежками вышивает утреннее небо самолёт.
Верьте в себя.