Саня был с утра тверезый,
А к обеду накатил.
Пел про русские березы,
Про уральские морозы,
По любовь и бабьи слезы,
В грудь себя при этом бил.
У Санька судьба не сахар,
За баранкой тридцать лет.
Он Мужик, Водила, Пахарь,
Без таких России нет.
Что с того, что две отсидки,
Два развода за спиной.
Мало ль их на дальнобое,
С переломанной судьбой.
Он штаны не протирает,
Он не офисный планктон.
Лихо в гору поднимает,
Свою фуру в тридцать тонн.
Под рубахой грудь в наколках,
И улыбка, сплошь рандоль.
И смеется Санька звонко,
А на сердце грусть и боль.
Что за жизнь, тягач, дорога,
Перекрестки, города.
Стограммовые стоянки,
На ночь девки иногда.
А домой вернется, пусто,
Пыль на полочках лежит.
От того на сердце грустно,
И стакан в руке дрожит.
В доме нету даже кошки,
Что там говорить про баб.
Лишь вчера вернулся с рейса,
А сегодня вот ослаб.
Завтра утром протрезвеет,
Сходит в баньку, щей поест.
А под вечер бак заправит,
И опять в далекий рейс.
Сколько их, таких как Саня,
Жизнь вгоняют в пыль дорог.
Засыпают, ловят встречку,
В протоколе пара строк.
Саня знает, чем закончит,
Жизнь была и не была.
Да чего там удивляться,
Две затяжки, все дела.