На зеркало пенять всегда напрасно,
Коль рожа у тебя крива. И этот факт
Запомнить следует, взирая безучастно,
Коль что-то в отражении не так...
Мартышка и Медведь с утра опохмелялись.
Гудела голова с похмелья по утру.
Когда нашли флакон, они расцеловались,
И сели распивать зеленую муру.
Налив по двести грамм в граненые стаканы,
Мартышка, закурив, взглянула на трюмо,
От дыма щуря глаз, очистила бананы,
И прохрипела: «Что там за дерьмо?
****о это чье? Михалыч, отзовися!
Кто третий здесь сидит за праздничным столом?
Держи стакан, браток, и с нами похмелися.
Ведь, судя по лицу, ты очень схож с говном.
Такой ужасный вид, дружище, не здоровый,
И это я тебе серьезно говорю.
Прими стопарь винца и будет не ***во,
А то подохнешь, бля, сгоришь, как я горю!»
Шатаясь вдоль стены, к трюмо идет Мартышка,
Где с трещиной стекло о гвоздик дребезжит.
- Берем его за стол? Эй, просыпайся, Мишка!
А он потом для нас за пивом побежит...
- Подруга, ты чего?! Совсем уж охуела?
Иль “белка” у тебя с утра, не дай - то Бог.
А может быть вчера на кухне угорела?
Садись-ка ты к столу, и выпьем под сырок...
- А как же корешок? - Мартышка отвечала.
Гляди, как смотрит он, зеленый от тоски.
Налей ему стакан! - вдруг дама закричала,
Хватаясь за комод, за краешек доски.
- Ведь рожа то твоя, подруга боевая! -
Сказал, смеясь, Медведь и выпил двести грамм.
- А что во мху она и больно уж кривая,
То это, извини, вопросы к докторам.
Коль пьешь бурду с утра и стеклоочиститель,
А на обед еще портвейна, грамм пятьсот,
То морда у тебя распухнет. И Спаситель
Узнать тебя с трудом сумеет у ворот...
Ну, это коль помрешь, когда не похмелишься.
С апостолом Петром ты встретишься тогда,
И у ворот когда, к забору привалившись,
Ты будешь Бога ждать для Страшного суда...
Мораль такая здесь: “Коль пьете вы без меры,
Мешаете порой ликеры и вино,
То в зеркало взглянув, вы спросите под утро:
Ты кто, мужик, такой? Знакомы мы давно?”