Оловянная чума

               
               

     Я развлекался тем, что  брызгалкой сбивал бабочек с цветов лука резанца. Бабочек было множество, они порхали повсюду в воздухе, налетали  из-за крыши дома, из-за деревьев сада, справа, слева. Белые клочочки, яркие под июньским солнцем и небом оживляли своим трепетом установившуюся жару. Эти ангелы кормились и на цветах земляники, но особенно их привлекали фиолетовые шарики соцветий лука, который рос кулисой вокруг клумбы. Я пускал струи и большинство бабочек поспешно срывались и улетали, но некоторые пытались устоять. Я брызнул в ба-бочку и та удивленно вспорхнула с цветка, присела на другой. Я опять брызнул в нее. Она сердито взлетела над клумбой, сделала круг и вознамерилась добиться своего - продолжить лакомиться нектаром. Пришлось сделать несколько выстрелов, которые и настигли ее в воздухе. Бабочка все поняла, взлетела высоко  и крейсерским  ходом ушла из виду. Тем временем отдаленную от меня часть цветов,  только-только очищенную, осадил большой десант этих невиннейших нежных существ. Ирина, лежавшая на раскладушке за моей спиной,  сказала со смехом:
-Дай я, я тоже хочу всыпать этим тварям…
 Оказывается, она давно отложила книгу и наблюдала за моими боевыми действиями.
Она взяла брызгалку и принялась лупить по бабочкам длинными  и частыми порциями.
В  нашем большом овраге, что неподалеку, гусеницы боярышницы в про-шлом году уничтожили всю черемуху. Вот почему их так много сейчас. Огромные количества скапливаются пить воду в любых сырых местах, возле лужиц, у дорог и почему-то погибают.
- Брызгалка им – легкий освежающий душ, обсохнут и полетят спариваться, только держись.  Инсектицидом надо.
-  Получай… Ага! Других насекомых жалко. Шмелей…
- Квас созрел уже?
- В лежачей бутылке, в холодильнике.
- Тебе налить?
- Налей.
Июньские дни и облака – это наши дни, наши облака…

Я  не смог быть экономическим субъектом. Некоторое время пытался. Ни смысла, ни толку, суета. Может, создать духовное наследство? Правда, правда, художник лишнего не нарисует.               
Рыбки.
Справка о боярышнице:
Бабочка семейства белянок, вредитель плодовых деревьев, гусеницы питаются почками, листьями, цветками.
 
                1
 После окончания экономического факультета Хева приехала в село навестить свою последнюю бабушку. Бабушка выглядела бодро. Вопреки телесериальному типажу, она не была в платочке и фуфайке, как положено сельским бабушкам, она была в джинсах, бейсболке, а в огороде и по хозяйству работала в резиновых перчатках, чтоб руки не заскорузли.
Хева купила в местной лавке такие же перчатки и принялась помогать ба-бушке. Составила план:
1. Выдернуть все сорняки в огороде.
2. Проредить морковку.
3. Наколоть дрова.
4. Заготовить сена для кроликов.
5. Вылупить цыплят. (Увидеть)
6. Засолить грибы в кадке.
Кадушка литров на десять из дуба, находившаяся в летней кухне и заполненная берестой для растопки печи, приглянулась Хеве.
- Бабуль, а что если я ее ошпарю, залью водой, чтоб разбухла?
-Валяй!- согласилась бабушка,- только в стеклянной таре солить все удобнее. Мыть  легко.

За вечерним чаем Хева сказала, что она бы тут ого как развернула, например, кролиководство.
– Чего тут такие не креативные все?- говорила она. - Пустыри кругом, травы- то ничейной полно!
- Травы-то… - передразнила бабушка, любуясь внучкой.- Красавица, а думаешь о чем? Кролики ей сдались!
- Да не кролики мне сдались,- жарко возразила Хева, - я говорю о пред-принимательстве, о биз-не- се!
- Так вот о чем речь! – притворно поразилась бабуля. - Это когда при-быльно и все просчитывать нужно? Ну- ка… Крольчатина, кажется, стоит двести пятьдесят за кило на рынке у частников, таких  как я?
- Ну…да, – ответила неуверенно Хева,  на миг скосив глаза в сторону вниз.
- Допустим, кролик вырос за четыре месяца до двух кэгэ чистого мяса крольчатины. Это будет стоить пятьсот рублей. Так? Считаем без издержек. Допустим, ты рассчитываешь на доход в пятнадцать тысяч рублей в месяц.
- Почему же так мало, бабуль? Ну ладно, пусть пятнадцать, для начала,-  со снисходительным тоном  согласилась Хева.
Бабушка, умилившись, склонила голову вбок. Она продолжила:
 -Значит, чтобы заработать хотя бы смешную сумму в пятьсот рублей в день тебе придется укокошивать по кролику в день.
Хева хмыкнула и подняла брови.
 -Четыре месяца на тридцать равно сто двадцать дней. Это значит, что у тебя постоянно должно быть сто двадцать кроликов. Как минимум.
- Почему?
- Просто! Теоретически каждый день один подросший убивается, один рождается.
Хева сказала:
- Бррр…
Добавила:
- Да ну, бабуль,  не буду же я сама каждый день убивать их. Сразу партией… сдам. Живым весом! Сразу тридцать штук за месяц! И выручу пятнадцать тысяч.
- Фу! Пустое говоришь, ведь у тебя все равно постоянно должно быть поголовье  в сто двадцать, чтобы прибыль была, ну! Хорошо, если ты их жалеешь, то, допустим, ты уменьшишь поголовье и применишь передовые технологии, породу и будешь выращивать двухкилограммового за два месяца, чего здесь не бывает. Все равно, дело гиблое,  тебе нужно держать шестьдесят кроликов плюс маточное хозяйство, ремонтных, готовить сбалансированные корма, заготавливать траву, сено…  по килу травы на брата в день? Шестьдесят. Обкосишь окрестные пустыри и дальше что? А шкуры сдирать, куда их? Мясо проверять в ветеринарке. А продавать- то где? Оптом задарма никто не возьмет! Тем более живым весом. Клетки делать, ухаживать за ними… Работник нужен наемный. Это я издержки еще смешно считаю, поверхностно. Какая уж тебе прибыль, морока одна!
Бабушка распрямилась и тем  показала Хеве, что тема закрыта.
- Ну, не знаю…
Хеве  хотелось спорить.
- Все равно, бабуль. Вот взять грибы, ягоды! Чем не бизнес!
- Да где же их взять?- испуганно, как на поврежденную умом, взглянула на внучку бабушка.
- Как где? В лесу!
-  Ох, ох, ох, - покачала бабушка головой, - шла бы ты замуж! В лесу у нас только клещей много, да комарья. А грибы…  Спасибо, если на кадушку твою наберем чего-ничего.
- Тогда можно козочек развести! Молоко, сыр! Да в городе за натуральные продукты никаких денег не пожалеют, -  горячо настаивала девушка.
- Хевуся, ты эти свои прожекты оставь! Здесь люди не дураки, живут давно, живут и все чуют, знают, что почем. Чеснок да лук наладились выращивать на продажу маленько, продаем у дороги и то спасибо, не гоняют пока. Приключений не ищем. Мне вот, Уховна молока приносит, а я ей яичек. Зимой мне Носовна утку предложила к Новому году, а я ей кроля.
- Это же натуральный обмен, – с видом изумленной студентки прошептала Хева, -  это первобытный мир, отсталость!
- Ничего подобного. Я говорю – бартер!
Хева была потрясена бабушкой.
               
                ***               
                Третья мировая война.

Сизовичу позвонили. Через пять минут он, выслушав говорящего, положил трубку и позвал секретаршу.
– Организуйте мне сегодня встречу с господином Вайсбергом, он вчера поселился в гостинице «Славянская». Столик где-нибудь в пивбаре чистеньком.
- Хорошо, – откликнулась беленькая секретарша.
Сизович подошел к телефону и пристально, долго смотрел на него. Звонок был серьезный, от самого почти «оттуда». А если звонят «оттуда», то деваться некуда.
Сизович прошелся по кабинету, сел за стол и открыл географическую карту в ноутбуке. Так, Солирыбыч…
Крупный холдинг «Сизович и К» владел между прочим и мебельным комбинатом в старинном русском городке Солирыбыч. Это было с давнего времени градосодержащее предприятие. Другой работы, кроме как на комбинате, у жителей Солирыбыча не было. Когда-то, при царе еще, рыбу из реки Нетути солили,  теперь перевелась. Мебель делали из стружек, то есть из древесностружечных плит. Мебель расходилась по стране вяло, но в целом холдинг процветал и было принято решение развить мебельное производство в Солирыбыче и построить дополнительные мощности в соседнем городке Рыбосольске, благо вокруг леса и речка, для производства  водный ресурс имелся в необходимом количестве.
Теперь вот звонок. Говоривший видимо хорошо владел темой и посоветовал встречу с гостем в пивбаре.
- Вайсберг любит пиво и сосиски. Пиво и сосиски, - повторял голос.
 Вечером Сизович и Вайсберг сели за столик. Им принесли их заказ.
Вайсберг, сделав такой большой глоток, что у него выступили слезы, сказал: - У фас нефть!
Он сделал паузу, во время которой приобретал цвет сосиски,  лежащей на его тарелке.
- У фас есть хаз, - продолжил он и снова сделал паузу.
- У фас есть трефесина, – сказал Вайсберг и уколол сосиску вилкой.
- Допустим,– ответил Сизович, дипломатично сделав маленький глоток.
- Если фи со свой хаз, бенсин  начинайт из свой трефесин махен еще и мебел, то что тохта путем махен ми?
Снова возникла пауза. Вайсберг вопросительно взгянул на Сизовича покрасневшими глазами и укусил сосиску.
- Послушайте, господин Вайсберг, я, конечно, понимаю, у вас проблемы на фабрике, но причем здесь наш мебельный комбинат?-  пожал плечом и усмехнулся Сизович. Он с удовольствием потянул пиво из бокала.
Вайсберг перешел на чистый русский язык и быстро заговорил: - Причем? Не притворяйтесь. Притом, что рабочие места  сейчас котируются. И если у вас на комбинате образовалось сто рабочих мест, то у нас пропало сто рабочих мест. Вам это понятно? Эти сто человек пойдут к нашему премь-еру и скажут: «вас ист дас?» И тогда наш премьер спросит у вашего: « вас ист дас?»
- Да? А наш что скажет?
Вайсберг сердито взглянул на Сизовича.
- Он уже  вам сказал. Сколько вы хотите?
- Вы будете покупать комбинат с оборудованием или только площади?
- Со всеми его паршивыми потрохами, чтоб они нигде больше не портили дерево! Я выращу на его месте дубовую рощу, из ее древесины мои правнуки будут делать мебель!
  Вайсберг, осушив одну громадную кружку, взял вторую и принялся вливать ее содержимое в себя, запрокинув голову.
Сизович закурил сигарету. Он смотрел  на мясистое лицо Вайсберга и понимал, что продавая тому комбинат, он предотвращает третью мировую войну. «Так надо»– сказал ему голос по телефону.  Да. Так надо.
Когда- нибудь наш народ поймет это. Настанет время, сам поймет, наверное. 
Автор этого маленького повествования уверяет, что оно отлито в олове и сам он ни в чем не виноват.
               
                Глава.

 Я первым бросил в яму ком глины. В этот же момент звонко треснуло от мороза дерево.               
Послышался стук. Бросали свои комья и  остальные родственники.
Всхлипнула только тетя Тоня, все- таки она была сверстницей покойного, единственная среди нас.
Промороженная, от мороза оловянного цвета глина вперемежку со снегом, снег, снег, глина… Холодно. Все забрались в автомобили. Разъехались. 
- Как твоя научноисторическая работа? Процветает?- спросил Евгений, выруливая на шоссе.
- Ого, еще как. Написал статью о том, что Сталин  мог быть на самом деле женщиной. Оторвали с руками. Ты прочти.   
-  Да ну! – восхитился Евгений. - А что, и вправду так могло быть?
-  С ума сошел?
У Евгения  как всегда от смеха выступили слезы.
- Еще продаю жареные факты, прошлогодний снег…
Он весело глянул на меня, перевел взгляд на дорогу.
- У меня тоже самое,- сказал он. -  Вчера закончил портрет иерея одного, заказ был. Так сладко вышло, тошнит.  А куда деваться? Конечно, лучше ландшафты писать в реализме или цветы. Цветы всегда спросом пользуются. Хоть что-то  заработаешь… и тема нейтральная, самовыражайся пожалуйста.
- Застарелый геморрой цензуры надо беречь, не дай Бог, обострение. Нужно соблюдать диету, батенька, – ответил я. Евгений вновь посмотрел на меня мельком.
Я продолжил:
-   Помнишь Запрудова? Он написал о Гитлере и Мусссолини как о нацлидерах.  Не приняли в печать.
- Да что ты? А почему?- спросил Евгений.
 - Слишком густо. Перцу много. Радикально кидает тень на нацлидера, как на идею. Нужно выдвигать позитивное в  идее вождизма, задвигать негатив. Потому Ленин еще живой.  Ничего серьезного плохого о любой власти. Она должна быть целенькой.  Пиши что хочешь о том же Сталине, лишь бы это не касалось его истинного исторического лица. Никаких следов разложения.
- Это логично,- ответил Евгений. – С определенной точки зрения.
- Угу.
Возникла пауза. Дорога была плохо расчищена от снега. Я смотрел вперед и думал о том, что треск дерева был слишком громким. Мог быть потише.
 -Теперь и мы на самом краю,- сказал Евгений.
- Да. Ничего не поделаешь.
На обочине шоссе, впереди, стояли два длинноволосых мужика в фуфайках, обросших  большими бородами, с котомками за плечами. Они не голосовали, ждали когда мы проедем, чтоб перейти дорогу. Справа, слева от дороги был лес. Довольно дремучий. Мы проехали мимо мужич-ков.
- Какие лесовики! – возбудился Евгений – Я думал, таких уже нет, переве-лись. А тут на тебе! Фактура!

Мы с Евгением сводные братья, он младше меня на четыре года, но в детстве мы дружили. Однажды я ограбил его деревянную копилку на пятьдесят копеек. Столько тогда стоил билет в кино. Копилка была в виде бочонка, расписанная под хохлому.  У нас на кухне водился нож с тонким лезвием, сделанный, кажется, из ножовки. Я перевернул копилку, ввел лезвие в щель и принялся встряхивать потихоньку. Выползла монетка… так несколько штук и вытряхнул.  Признался потом, когда мы стали взрослыми.  До сих пор стыдно, хотя фильм был про индейцев. А он сам, между прочим,  тайком обменял мой журнал с фотографией актера Гойко Митича на жвачку!


- Нас девятнадцать миллионов коммунистов! А если мы винтовки возьмем, тогда как? Куда эта демократия ваша денется? – громогласно вопрошал  отец, дыша алкогольным перегаром, с большой скоростью, метрономно, размахивая указательным пальцем у носа матери Жени. В свой черед он размахивал пальцем с теми же словами и у моего носа и у носа Жени.

 -Да куда же вы все разбежались, куммунисты?- спрашивала  моя мачеха ехидно.
Отец взвивался чуть не до потолка, изо рта летели слюни.
 - Никто не разбежался, дайте срок! Все схвачено, вот увидите, настанет момент, никто не уйдет от ответственности за развал страны!

Когда я вернулся со срочной службы на флоте, мне было двадцать два года. Однажды я поймал его маячивший палец и стал выкручивать.
 – Пусти!- сказал отец, - не надо…
Евгений стоял рядом и глубоко дышал.
После этого небольшого происшествия отец приумолк.
Можно ли умереть от паранойи? Я имею в виду, можно ли непосредственно умереть от паранойи.
Заразна ли паранойя? Да, паранойя заразна.  Кто-то скажет, ну, мол, что еще понимать под паранойей… да то и понимать. Оставьте надежды. Вы тоже параноик. Мы все параноики!
Отец рассказывал, что в детстве был свидетелем того, как фашист раскроил череп человека лопатой.
У меня есть небольшая коллекция старых вещей, а в ней, времен еще первой мировой войны, лопата. Основная плоскость, несколько квадратная, закреплена клепками к детали предназначенной удерживать черенок. Вдобавок имеется хомутик для большей прочности. Лопата тя-желая.

Я  не сказал Евгению, что пытаюсь писать  прозу.
 Он уехал к себе, в Москву, высадив меня у гостиницы «Дендрарий», в которой я снимал номер.
Снег с тротуаров не убирался. Преодолев образованный грейдером бруствер, я оказался на узкой тропке.
Рядом с гостиницей расположен супермаркет.  Поколебавшись несколько, я все-таки пошел и купил водку.
Старик, стоявший рядом, у кассы, вдруг  заглянул мне в лицо. Седые космы редких волос, борода… на одном глазу бельмо, как застывшая капля олова, беззубый рот с торчащим одиноким клыком.
- Что, не узнал? - радостно захихикал  старикашка, тыча пальцем себе в рот. – А клык! Клык твой! Смотри, это ведь твой клык!

                ***               
Звезды, усталость.
Черное небо в пунктах  А, В, С…
Спрашивал у католиков и у РПЦ
немного слогов, слов, света…
Знаю, это плохая примета-
Просить того, чего у них нету-
Теплого намека на лето.
Я плаваю под небосводом,
Обожая холодную русскую воду,
Гляжу в небо, заложив руки за спину,
Люблю свою Ирину.
Люблю заросли травы
Выше моей головы…
Люблю камешки и песок,
На которые я наступать мог,
Нежно, глупо, со смехом,
Чувствую на темени своем прореху,
Для пунктов  А, В, С…
Чувствую
Паутину
Времени
На лице…

                ***
Он после развода даже квартиру получил в две  комнаты, купил мягкую мебель, люстры, трюмо. Но жил в основном в кухне и немного в маленькой спальне, где была узкая общаговская коечка. В большую комнату не заходил месяцами, а когда заходил, то старался не видеть толстую пыль на мебели, особенно на трюмо. Пустоту и никчемность этой квартиры и своего существования в ней он чувствовал беспрерывно и ему хотелось минимизировать обжитое пространство.
Каждый вечер один, каждую ночь. Он делал непристойный жест в поддержку своим постоянным мыслям:
«Думали, без вас пропаду,  забичую? Как бы не так. Видали? Квартира с раздельным санузлом, мебель, трюмо… Мебель полированная, шторы, все как у людей… Квартира, мебель…» На работе он это лишь ощущал, отвлекаясь мыслями на работу. Когда видел женщину, мысли возбуждались особенно. «Квартира, санузел, мебель…» Однако снова жениться боялся. «Оттяпает, гляди, квартиру. Санузел,  мягкая мебель, трюмо…»
                ***
Хева в полосатом сарафане (с  вереницами  белых слоников на  синих полосах) вычерпывала ковшиком дрожащую воду из большого оржавелого оцинкованного тазика. Она носила и сливала ее в  совсем уже ржавую железную бочку. Вода эта с крыши, ведь по ночам были майские грозы! Хева думала о том, что в грозу железо ржавеет быстрее и лепестки тюльпанов от нее чернеют и осыпаются, но интенсивнее расцветает сирень. 
Тем временем Адам копал землю и делал грядки.
 У Адама была бригада и они рубили лес зимой, работали на бизнесмена Черносливовича,  а так, в остальные времена года, селяне жили  скотинкой  и огородами, в основном выращивали репчатый лук и чеснок. Крепкий у них наливался лук, слезу выжимал, чеснок тоже рос духу необычайного, да крупный, сизый, нигде такого не водилось больше!
 -Воистину источники жизнелюбия, достойнейшие плоды трудов, - говаривал Адам.
  Но этой весной, в день, когда повсюду во дворах и улицах села жители с чувством белили известью нижние части стволов плодовых деревьев, бетонных столбов, берез, а вдали  уже заколебались в испарениях влаги нагретых полей стены и башни города, Адам ощутил усталость и раздражение. Роя землю, он стал, неожиданно для себя, думать как заработать миллион, хотя бы рублей, каким- нибудь иным способом, не рытьем. Земля дула Адаму в лицо своим запахом и он обреченно вдыхал его.
Хева любила Адама вот уже два года. Она прижилась в его полуземлянке, ей было уютно. Она сама пришла к нему от бабушки. Бабушка сердилась на Адама, считая его не парой.
- Маломочный, где правнуки? – спрашивала она.
 
Закончив возится с водой, Хева, убрав руки за спину, выставив грудь, громко, вдохновенно продекламировала навстречу ветру:
Пусть ворон в небе крикнет
О тех кто любит труд.
Металл в земле погибнет,
А семена взойдут!

Адам любил Хеву и  теперь сердито молчал нажимая ногой на заступ. Вчера она весь день рассуждала о голодающих и больных в Африке и о том, что мы не смеем жить спокойно и сыто. При этом упречно щурила глаза.  Ну, что это, шутки с иронией или честная женская глупая банальная сентиментальность? Он никак не мог разобраться.    
- Умыть поросят? –спросила Хева, присев рядом на корточки и глядя снизу вверх.
- Ну, умой….

Малолитражка Адама была уже  на ходу после зимы и он надеялся продать двух поросят в это воскресенье на рынке и купить Хеве сетчатые чулки, о которых он давно мечтал втайне.
  Вечером, после ужина,  он как обычно принудил себя сесть за работу над главной идеей  своей - писать историю, нестерпимую историю человече-ства.
«Сверхнестерпимая история человечества»

Так, глава такая- то…

«Человек взял в руки дубину и ударил ею по голове другому человеку.  Голова треснула и мозг вытек».

Адам зашуршал босыми пятками по глине пола, перелистнул тетрадь и написал:
«Самурай шарахался по японским дорогам, железякой своей острой, мечом называемой, махнет и -  долой голову простолюдина.  На деле самурай был перепуганным мужичком с острой железякой на плече. Он шел по дороге. Кто его знает, что там в кустах! Засада! Может быть, крестьяне деревни хотят получить кусок железа для орудий труда. Силки поставили. И мужик бросается, рубит куст в клочки, мелко шинкует его. Он долго тренировался! Спать не может мирно, каждого шороха пугается. Тренировался, профессиональный воин.
Научились делать железо…
Куском длинной железяки, остро заточенной, ахают по шее…»
Адам перестал записывать.
« Что если не продам? Теперь мало кто покупает поросят »  - подумал он печально.
 
Адам догрыз хвост авторучки и взял новую. Он заскучал. Набросал несколько строк: « Некий грибник внезапно заболел и умер. Его заветное грибное место в лесу из года в год  зарастало грибами, так как больше никто о нем не знал…» И еще: « В огромной, бескрайней для любых существ пустыне был оазис. В нем паслись стада овец, свиней, водились фазаны, индейки, павлины. Текли ручьи с чистейшей водой. Люди не знали нужды, ели - пили, воспитывали детей. Одна беда – оазис принадлежал людоеду. Исключительно человечинкой питался…»
 Пришла Хева с букетом сирени.
– Нюхай! – сказала она и сунула кучу цветов в лицо Адама. 
Адам вздрогнул.
- Просил же!
- Извини. А про то, что у каждого свой горшочек жизни, написал? Я ведь велела. 
Адам хотел было рассердиться на Хеву, но призадумался. Горшочек жиз-ни…
« Пытались проткнуть друг друга острыми стальными прутьями. Тот у кого получалось это сделать, становился доблестным человеком. Как бы обретшим или подтвердившим положительное свое качество. Он утирал пот с чела своего кружевным платочком и гордо вскидывал голову. Противник его был унижен. Противник падал и превращался в кучку навоза. В горшочек праха. Точка. А если укол или удар приходился в глаз, щеку, рот… в пах. В живот. Это некрасиво, больно. История не любит некрасивости. Вот почему поверженный был еще и презираем».

Настало лето.
 Озимый чеснок удался.
- Зима была многоснежной, а весна теплой и влажной,- говорили друг другу селяне, согласно кивая. Вчера Уховна открывала глаза Носовне, утверждая что озимый пошел лучше, чем яровой.
- Слышь, Носовна, видала, как озимый попер? Яровой не угонится, не то, что в прошлом году.
А сегодня Носовна повстречав Уховну, объяснила ей в свой черед:
 - Уховна, а озимый в этом году прет, куда там яровому поспеть, видала?

-  Мощные стебли и листья теперь работают на рост луковиц, - сказал Адам Хеве, когда они вышли в огород выламывать, как того требует агротехника, сочные завитки чесночных стрелок.
Хева радостно и беззаботно окинула взглядом небо и грядки:   
 – Небо как в Мексике. А это какие-то агавы растут!
Лето живет в косичке Хевы.
 Дырявые сетчатые чулки, шорты из обрезанных джинсиков, застиранная адамова майка, нитчатые перчатки без пальцев… Высокая приколотая косичка и длинная шея.   
- Ты думаешь,  было бы лучше клубнику выращивать? -сказал он,  прикидывая, что чулки еще  могут пригодиться для хранения чеснока.               
- Ничуть не лучше. И так хорошо. Но кошки считают, что среда враждебна, когда она несъедобна, - ответила Хева высоким голосом, не оборачиваясь.
Адам смотрел на ноги и попу  Хевы.
- Болтают! – сказал он и все-таки протянул руку, потрогал.

                2
Деревянный туалетный домик оказался камерой-обскурой. Сквозь щели в двери пробивались лучи света и на противоположной стенке плыли облака!

В маленьких городах автовокзалы обычно закрыты на ремонт и бесприютные  пассажиры и прочие обитатели, например, собаки, голуби бродят туда-сюда, коротая жизнь. Кассирши во временных будках, расписание на жалкой неавторитетной бумажке, выдолбы на асфальте – все свидетельствует об идущей где-то многолетней  кропотливой работе над капитальным и окончательным проектом вокзала и привокзальной площади.
Сунешься  к будке за билетом, через пень-колоду объяснишься с кассиршей. То рейс отменили, то перенесли, то сломался автобус, или еще что. Ладно, на ближайший дайте… Билет в  кармане, до отправления час. Галки, голуби под ногами. В столовке через дорогу все вторые блюда поливают основным столовским соусом -  пережаренной на растительном масле мукой разведенной затем водой до слизистого состояния. Плюм  на котлету и макароны. Плюм на сосиску и картошку. Плюм на пареную рыбу. Да, пожалуй,  и все меню. Дайте сосиску без соуса… Я же без соуса просил, женщина…девушка. Можно без соуса? Уже поздно? Я не молчал, сразу сказал…
В провинциальном автовокзале или на его площади  все друг на друга смотрят, но особенно пристально смотрят на движущийся объект, подобно баранам. В большом городе друг на друга прохожие лишь бросают взгляд, а тут… Слишком его задерживают… Мониторят. Опознают. Свой-чужой. На кого похож. Родню ищут. Или знакомых, родню знакомых, знакомых родни. Присматриваются.
Звучала песенка:
«Тетя Мотя, тетя Мотя
Отчего вы пьете, пьете,
Тетя Мотя, тетя Мотя
Вы себя убьете…
Дядя Паша, дядя Паша,
Эта курточка не ваша,
Дядя Паша, дядя Паша,
Вы присядете за кражу… и т. д.»

 В автобусе все дремали, несмотря на тряску. Когда приехали, я вскинул рюкзак и быстро зашагал в сторону реки по грунтовой дороге, нужно было успеть до ночи поставить палатку, не хотелось возиться в сумерках.

                ***
Шел Лев Николаевич Толстой по лугу глубоко задумавшись…
И вдруг слышит:  Лев Николаич! Погодь. Теленка мово съели, али нет еще?
 Испугался Толстой:
- Кто тут?
- Коровка твоя,  вот на луге стою, пасюсь… Съели теленка?
- Так ведь я вегетарианец!
- Теленка съели?
- Да, вроде как…
- Ну и где смысл жизни, распротак, разэдак. Нашел?
Отвечает Лев Толстой, крепко потирая шею:
-Эх!
Перегнули палку, наломали дров.
Чики-пики-па, чики-пики- па…
Посносило башни, протекает кров…
Чики-пики –па, чики –пики- па…

                ***
Палатку я поставил на холмике среди берез,  на краю леса, а роса утром выпала внизу на лугу, ближе к реке. Ночью слышно было, как ежики спешат в лес ночевать в сухом месте. Выбравшись из палатки я обрызгал антикомариным средством большой платок, накинул его на голову, натянул бейсболку, обрызгал руки. Часа на два хватит.  Взяв удочку и банку с  тестом, коробку с червячками, сетчатую сумку, я спустился к берегу, к месту куда вчера уже в сумерках забросил две донки. Донки провисли. Одну снесло к берегу. Я выбрал у первой слабину и подсек на всякий случай. Казалось, на крючке было пусто. Однако через мгновение я ощутил трепыхание рыбки и, смотав леску, вытащил небольшого окуня. На второй донке засекся крупный ерш с сердитыми блестящими глазами.
На траве, на паутинах -  повсюду засверкали капли росы. Начинался восход Солнца.

Всходило солнце…
Если выпал из сна один только миг-
Вдруг осядет дом. Вдруг - во времени сдвиг.
И спрессуется в нем суть житейских интриг,
Все большие слова и тревоги дел,
Озабоченность обнаженных тел…
Если выпал из сна один только миг -
Вдруг осядет дом, вдруг – во времени сдвиг…
И спрессуется в пласт смысл предметов и книг,
Мыслей, звуков, любви…
Все, что не назови…
Если выпал из сна один только миг -
Вдруг осядет дом, вдруг – во времени сдвиг.
И спрессуется все, что, как думал, постиг –
Зыбкость почв и времен…
Страх, что явь – это сон… 

« Надо чтобы Хева покинула Адама. Временно. Пусть он помучается!»- подумал я, насаживая червяка на крючок. Место, куда я забрасывал, было тихой соблазнительной заводью с кувшинками, поплавок не сносило, заботиться о перезаброске снасти не было нужды.
Я не виделся со своей женой несколько месяцев. Она была в длительной командировке, в Африке.

                Глава.

В птичнике помимо обычных кур жили две тяжеловесные птицы, тяжелые старые индейские курицы, несчастные вдобавок тем, что они казались себе колибри! Хева знала об этом и не разрешала Адаму пустить их на мясо. По ночам они падали с насестов и мучительно взгромождались на них снова, кряхтя, причитая…они учили друг друга тому, что:
1.Каждая птица является субъектом экономической ситуации, она имеет в какой-то мере свободы перемещения в пространстве, потребления.
2. Люди служат птицам.
Если сравнить с пирамидой, то видно, что у пирамиды: чем меньше высота и больше основание  тем она устойчивее.
3. На одного миллиардера приходится тысяча миллионеров, на каждого миллионера по тысяче тысячников и пр. Долларовых, конечно.

Хева иногда слушала их, подперев пальчиком щеку, потом рассказывала Адаму.
Адам точил ножи и скрежетал зубами.
Локон Хевы пахнет ромашками и солнцем.
 -Вот только за это можно простить всех и вся. Я должен всех прощать…- думал Адам, бредя по лугам.
А иной раз он думал проще:
 -Хрена ли?
Психотерапевт!

-Хрена ли?

Однажды Адам, записывая свои мысли, с раздражением обнаружил в них индюшачьи наводки. Он попытался бороться с ними, разозлился и, когда Хева позвала его есть кашу, он желчно ответил:
- Дорогая! Вместо хорошего жаркого я каждый день ем ячменную кашу и конспектирую индюшачьи откровения!
- Каждый день ячменную кашу? - поразилась Хева, - каждый день? Каждый день! Ничего и не каждый! А если у тебя своих мыслей нет, так тебе никто не виноват. Хотя бы чужие записывай!
У Хевы появились слезы.
- Своих мыслей нет? Своих?
Адамом овладело дикое чувство, ему показалось, что Хева когда-то смеялась над ним, ласкаясь с другим, черным, жестким, бездушным и потому милым ей мужчиной.
Адам швырнул тарелку с кашей на пол.
Хева выбежала из дома.   
Стало темно.
Адам не зажег светильника, вышел во двор.
- Хева, ты куда запропастилась? Хева! Хева! –позвал он.
Появились, одна за одной, звезды в небе. Адам испугался их.
- Хева!- крикнул он, пересек двор и побежал, разгребая бурьяны, к реке.
Хева где ты, где все? Где все? Где ты, Хева? Где! Где! Руки? Ноги?


-Закачалась травинка от прыжка насекомого.
 Кобылка превращается в саранчу.
- Не хочу.
 Процент от искомого
Получить хочу.
По плечу
Нам такое.
 Вчера подавали жаркое,
Из?
Числа… Сегодня какое?
Шестое
Мартобря…
Гребу, гребя,
В чащу, в дебри…
Убери жаркое, черт побери!
Убери!


                ***
В кармане сердца ни гроша.
У всех предметов есть душа -
Так говорят поэты
И древние заветы.
Приметы говорят:
 Коктейль морали с Богом – яд.
А я то думал (офигеть!) - духовная пища!
Ищем
В лишнем лучшее…точное,
в цель попавшее
что-то наше и,
ставшее оттого
солью
 вещей.
Не стреляй больше туда!
Грязь не лей…

                ***

Голод такой, что его надо забыть. Холодно. И одно, ужасное, самое трагичное ощущение: Мама! Мама! Мяу! Мяу!
Котенок погибал от своей дикой натуры и враждебной несъедобной среды. Мяу! Мяу!

Вот: голубые мотылечки
встречают каждый шаг мой
и белые клочочки
Бабочек сбивают строй
Отряда в сапогах.
Заслуживаю страх
 быть злобовержцем
средь малых сих.
Я псих?
Нет! Вдруг Я- авианосец
Тихого океана!
Это кранты! Конец
От Богослова Иоанна!
Он и помыслить не смел
О самолете,
О вертикальном взлете,
Пел о вас, как умрете
Просто.
Да жалел еще.

Адам потерялся, заблудился в бурьянах. Он брел, раздвигая жесткие вонючие травы, спотыкался, плакал. Взошедшая Луна не сочувствовала ему ничуть.
- Хева!
-А-а!
-Хева!
- Я здесь!
  Хева внезапно прилепилась к Адаму прохладным, длинным, мокрым, голым телом, длинными волосами, задушила его мокрым поцелуем.
Да ведь не Хева, это русалка!
               
***
За столом, где ноутбук
Черный и негодный,
Человек с плетями рук
Дремлет, как безродный. 
Неча более искать,
Все пространства полы.
Мир умеет исчезать
Сквозь судьбы проколы,
Сквозь небрежность, вздорность дум,
Чувств  -  водичкой в сите…
Болен человек, угрюм.
Чем-то помогите?

-В плошку маслица  налить,
Сделать жгут из ваты…
Будет фитилек светить
У окошка хаты…
                3

Фашистская селедка какая, жесткая, ржавая была на ужин!

 Размазанной линией белой смотрит
Небо. А в небе хитрит
Летчик, он тормозит
Лаптем и срывает последнюю розу,
И уходит в грозу
Насупив брови.
Ему вровень
Только мальчишка
Увлекшийся слишком
Этой картиной.
Девчонка с длинной
Шеей, не сводя с них глаз
Молвила сердито: да ну вас…
                ***
Туман мы вышли пить
в шесть утра.
Паутины провисли.
Серебряная дыра, сиречь,
паутинная и муаровая
плоскость луга, ее вовлечь
смогла идея сна-
Дна песчанного, теплого-
Ого... го-о-о…
Сквозь пальцы стечь и
восхищаться!
Кто вы? А я?
Но вот
Внезапный ливень смоет
Идею – кто я. Идею-
 кто вы.
Туманно слово-  ово, о…О!


Нехева- русалка облепила меня своей холодной кожей.

Для корней тополей, взрывающих асфальты тротуаров,
Есть оправдание, не мною придуманное -
Это сила провинциальная, зеленая, с отзвуками фанфаров,
Взваренная, ух,  банька, банальное,  заумное оправдание.
В рубахе белой шел и мечтал я.
В небо смотрел и почти пел.
Был я собою,  или быть перестал – уже успел?
Тогда…
Когда смело жил и умел...
Ногу! Напрягал, двигал ею.
Строевым шагом
Устрица движется так.
Ух! Ах!


Я поймал  несколько рыбок к тому моменту как подплыла Хева.
- Мне вылезать или дальше плыть?- спросила она.
- Вылезай, – ответил я без колебания.
- А я голая или в чем?
- Голая! М, м… в платье. Нет, комары заедят. В джинсах и курточке какой-нибудь…
Я подал Хеве руку и она выбралась на берег.
- Какая ты красивая и стройная, не ожидал…- произнес я комплимент озадаченно. Что дальше? Ведь надо говорить и за себя и за нее…
- И ты тоже ничего, – игривым тоном сказала Хева.
Игривым, так игривым.
- Тебе надо обсохнуть. Пойдем, я разведу костер и сварю уху.
Мы хлебали горячую уху из котелка, по очереди зачерпывая ее одной ложкой. ( Обалдеть).
Разговорились. Я, как повелось у мужчин, стал жаловаться на одиночество, рассказывать  о том, что никто меня не понимает, не ценит, что нет рядом верной спутницы… мяу… мау… вау... уау… Хева, внимательно выслушав меня, стала взволнованно и наивно объяснять:
-Страх и истерика рядом, почти на выходе. Лицо говорит о лучшем, а истерика рядом.
- Да, да ,– отвечал я с жаром, -смеюсь, а сам плачу. Свечечку копеечную жгу, а взамен прошу всего!
-Слушай, по пунктам. По пунктам:
Новая религия невозможна, но возможно новое знание.
Знание о том, что есть Семья Бога.
Постичь причастность Семье и увидеть Мир.
Личность спасаема уникальностью вклада в Семью.
Бог видит нас всех и дает возможность каждому сделать вклад.
Нужно быть бескорыстным, в Семье невозможна сделка с Богом и друг другом.
Мы спасаемы тем, что нас окружает, поэтому надо спасать все свое окружение взаимно. Бескорыстно. Это Семья.
Увидеть ее беспристрастно.
Ничего не надо делать специально для почитания.
В Семье все на виду.
Благодарность всему, что не я порождает взаимную благодарность всего что не я, а равнодушие или ненависть делает нас изгоями.

Хева затуманилась вся, взгляд ее растекся в воздухе, голос зазвучал без интонаций.

Карий ромбик с челкой черной
Шея длинная, чужая,
Пол лица и шепот вздорный
Безобразной плоти мая -
Мне отвратны, потому что
Я хочу познать не Бога, а
 Другое,
Что- то, что –то…  Вот что!
Маленькое, злое?
Никому не дорогое,
Не живое и не скрою -
Это  есть земное – что я,
 или неземное…


Не лицо а… лица, лица… простолицее человека.
Лицо необходимо светится для
непростых лиц и лиц непросто светящихся.
Земля огромна. Издалека я  вижу что
косящих глазами друг на друга много.


Хева приплыла лягушачьим стилем, будоражила камыши.

                4
Когда Адам был малышом, его подучили прыгать под новогодней елкой. И не только, а еще стих Некрасова выучить. Не ве-тер бу-шу-ет над бо-ром, не с гор по- бе- жа- ли ру-чьи, мо- роз вое- вода до-зо-ром обхо-дит вла-денья свои. Очень радовались выпившие родственники таким представлениям! Повсюду был Новый год, вата на елке, запахи сладостей, ночь, утро! Праздник.
Когда Адамчик подрос, он сам выучил песенку из радио. Кажется, там пелось о мгновениях, о которых не надо было думать свысока.
Не думай о мгновениях свысока… Адамчик не думал о мгновениях свысока, он вообще ни о чем не мог думать свысока, поскольку был маленьким мальчиком.  Но мотив его трогал и он спел песню маме с папой. Со слухом, выразительно. Те слушали с полуулыбкой, специально, не сочувственно, подозрительно и фальшиво.
Вот Адам прочитал стих Есенина девушке… - Ты че, больной? – сказала девушка. Адам убежал, рыдая.
Вот он, в свои… тридцать? Сорок? … Он читает «Пророка».
С выражением, сильно.  На него смотрят, как на человека делающего какую-т неловкость, публичную глупость, как на подставившегося. Как на эксгибициониста.
Читать стихотворение с выражением публично, задаром – это… в наше время… на… козлизм… Писю показать!
У Адама комплекс, он боится выразить себя! Ну, ведь же не били его в сол-нечное сплетение за его духовную жизнь. Но хихикали.
В стране победившего хамства девочки (в моментально наступившем буду-щем – толстые коренастые твари), хихикали за спиной.
 
 Адам, не бойся, ты на покрове почвенном
Такой маленький и униженный кругом,
Ножками, ручками сучишь еще,
Чтобы вырасти и, став Давидом, ударить пращей
В лоб Голиафу, за ради спасения,
Для спасения
Человечества,
Его родства
С небывалым
Спасителем,
Который от него отрекся запросто так.
Отче, отче, где враг, кто враг?

            ***
Вода зеленая, простая, из пруда.
А вы куда?
Зачем, туда, где лабуда,
Где от людей пространство густо и беда,
Где вонько, жарко?
Где не приблизитесь к тому, что нет (и нет.) и да ( о, да. ),
где правда в целом не нужна и не видна (вашу мать),
Где  строят новые пустые города…
Куда гребешь? (твою мать!)
Ведь там что явлено –
Враньем отравлено.

                ***
Большие люди и машины
жужжат, брюзжат, блюют.
Скотины.
Вы не уместны тут.

Я буреломы ненавижу,
Хруст всякой дряни под ногой
Наращивает грыжу.
На кой?
Я шел и рвал цветочки,
и цветики. И колоски.
И слов моих клочочки
сбивалися в куски.
В мат- перемат.
О, слог российский!
Воистину ты свят.

Зачем поэт, куда поэт?
На грани тупости ответ -
Поэта нет, а есть рассвет,
безбожный и печальный.
Рассветы…
Напоминают мне оне…
Чего-то там…
И берег дальний.

Человек это не то, что он думает о себе, и тем более не то, что о нем думают другие.


                ***             
Осенний лист упал… Средь локонов затих -
Прекраснейшее украшение,
 Вовек мне не  дарить  таких!
И вот, завидуя растениям,
Я сочиняю стих,
Хотя бы пением,
На миг
Быть гением
В глазах твоих!
Моя любовь…

Белой осенней березы пряди ниспадают почти до земли, маленькие золоти-стые листочки на тонких нитях ветвей. Женщина в длинной юбке и блузе с широкими рукавами, в остроконечной серой шляпке прошла стремительно, держа в руках зеленый горшочек. Вокруг нее вьются коты. Один черный, с белыми усами, другой белый и тоже с белыми усами. У него хвост  крючком.
 Женщина накопала земли и песка, набила  горшок. Она решила посадить кактус, у нее был маленький хорошенький отросток (уже с боковыми!) взя-тый у хозяйки местного магазинчика по дружбе.
Коты вскоре съели кактус, это коты, коты его съели!
ВИНОВНЫ!

Мое
Средневековье.

Я попал стрелой в клоаку утки случайно.
От скуки
 я сделал лук из побега американского клена,
 что росли по берегам Днестра,
 и стрелу из камыша сделал, плюс кусочек проволоки…
 Утка, домашняя утка, одна из маленького стада, вскрикнула и побежала,
она побежала вдоль берега, по песку, за ней волочилась стрела…
Скоро в школу, конец августа, мне тринадцать лет…
Мне плохо, скучно и печально.
Барак,
В котором жили городские дети с кожным заболеванием – стригущим лишаем, 
был подобен лепрозорию.
  Чистой казалась лишь вода из крана во дворе, да и то…
Я чувствовал себя виновным. Ведь это так гадко – болеть лишаем, кожным заразным заболеванием.
 Виновен! Достоен лишь темного, грязного барака и грязной еды.
За грехи.
Виновен!
Дети поплатились за любовь к кошкам и собакам!
 Родители нечистых детей, когда навещали их, брезгливо боялись ко всему прикасаться.
Хоть и свои дети, а все-таки, кто его знает, может и вправду  ВИНОВНЫ!
А вот местные деревенские пацаны играли с нами на берегу Днестра в фут-бол запросто, боролись, не боялись…
Рядом был барак с больными триппером.
А туалет был общим - деревянный домик с дырками в полу.
 Потому что  ВИНОВНЫ!
 В трипперном бараке лечились юные девушки и толстые тетки.
« Будешь маты мужа, будешь маты триппер»- говорила одна  тетя на украинском языке.
Иметь. 
Эти поплатились за маленькую плотскую любовь.

 Мое
Средневековье.

Нас никто не лечил.
В грязной маленькой комнатке,
 Вероятно она была процедурной,
На столе покрытом дырявой клеенкой
Стояли большие банки – одна с йодом, другая с дегтем.
 Набирали мы в свои баночки,
Мазали друг друга.
 От йода образовывались ожоги, проходила зараза медленно.
Потом местные пацаны, для которых лишай -  пустяк,
У коров, кошек, у самих зачастую выскакивал
И никогда они в больничку не ходили,
Научили  нас лучшему средству.
Надо сжечь кусок газеты на тарелке.
Образуется вещество типа смолы, им и мазать.
Тем и вылечились.
Кто ты, брат мой? Бог наш где?

Это все коты виноваты.
Средневековье мое!

                ***
Будто сделали инъекцию подкожно.
« Я скакал на розовом коне»
(Есенин).

Хорошо быть камнем придорожным.
«Жизнь моя, иль ты приснилась мне?»
(Есенин).
Хорошо быть камнем и приметой
Без желаний, страхов и забот
Не писать стихов и быть поэтом.
Пусть макушка мохом обрастет.               

                ***
Я хочу, чтоб мрачно и дождливо
Было:  день, неделю, целый год…
В этом царстве грязных, некрасивых
Жухлых трав, дорог и злых забот.
               
Скука, простота, остервенелость,
Ржавый трактор, на зиму дрова…
Эту злую, б.., окаменелость
Долбят злые, б.., такие же слова.

Здесь царит этическая сила -
Сила мата -  конский, б.., навоз.
И она за век не полюбила
Местных девушек и девственных берез.

Мужчина с жестоко обрезанной крайней плотью причинного места в младенчестве, оказался на необитаемом острове с молодой американкой, блондинкой в бикини. Крушение потерпели корабля, кто его знает? Только мужчинка страстно полюбил девушку. А куда деваться, не горло ей резать, э?

Пришли ко Льву Николаевичу Толстому ходоки - интеллигенты. Спрашивают:
- Лев Николаевич, вот вы написали в «Исповеди» что в прогрессе смысла нет. Как же без прогресса?
Толстой только –только сапоги стачал. Надел их, кликнул конюха, отменного ложечника, (это который на ложках ритмично играет).
- Давай, Петенька, рэп… тряхнем стариной!
И пошел Лев Николаевич в новеньких сапожках выделывать, пошел задом наперед:
 
Все предлагают тебе зоб
Набить своей продукцией лажовой
и даже если это твои родители
И даже если это Завет Новый
Рот закрой, хавалку, блин, свою,
Слышь, придурок, ветер не попутный…
Если попал ты не в струю,
Знай, что ты, в натуре, мутный…
Мутный… е… ю…
 
                ***

Вот где доля моей невменяемости!
Имею право, как все. Это юдоль!
 Коли бредешь по Москве, вширь  и вдоль!
Здесь заборы повсюду. Вмести  и меня, ести!
А зачем?  И чего здесь еще наплести…
Я б наплел про царь –пушку и ядра ее,
Про масштабы ядрена-матрен…
Про еще не такое, туда, е-ма-е…
Про неписаный русский закон.
Говорят о славе беды,
О ста летах  российского дна.
За рядом ряд и еще – ряды,
А Москва нам и с плеч  не видна…

              ***
Я проснулся от звука –
Как будто рубили мясо.
Рубили мою руку,
Стратегического, мля, для запаса.
Ладно, чего там, рубите.
Только слеза плыла…
В грязном, черном корыте
Рука рукою была.
Рука рукой оставалась
И держала она топор.
Рубила рука, старалась,
Наполнить корыто, двор…


Загробное время : двеннадцать часов  ноль ноль минут. Ноль одна секунда.

                Часть условно вторая.

Там, где потерялась Хева, там  царство оплодотворяемой истины, искомой  нашим Адамом.
(  На холсте изображен обнаженный мощный бородатый мужчина типа -  Геракл, раскидывающий мелких пьянчужек, пытающихся пробраться к пункту выдачи ликеро-водочной продукции в виде окошечка в глухой кирпичной стене)   

Научное мировоззрение не обязывает человека принимать любое знание за безусловную истину. ( Можно я буду писать слово «мировоззрение» с большой буквы?). Мировоззрение нельзя подменять идеологией. Смысл нам дан как изменчивое и первичное по отношению к нам, то, что мы познаем – каждому «Я» дано «Все что не я» в познание. Вольно считать, что это Бог и его Учение!
Идеологии… строятся на догмах… это быстро устаревающие программы… самоиндефикации и поведения… человека, зачастую агрессивны… Научное Мировоззрение… задает вопросы и ищет ответы, идеологии… навязывают… ответы на устаревшие вопросы…
  Научное Мировоззрение дает возможность делиться полученными знаниями и опытом, оно неисчерпаемо. Идеология как система ответов без вопросов конечна.
 
 В парламенте говорили:
- По какому признаку, падлы, абстрагироваться будем?
- А гуй его знает…  -последовал ответ под хруст расчесываемых задниц. -  Можа, по признаку бабла, у ково больше? Или меньше…

Настала зима.
   
                ***
 Не думать о Шекспире и Гете.   
Я забываю где живу. Пощады нет.
Шекспира я твержу сонет,
Слова его теряю,
И нахожу, вживляю
в сознание свое…
Асфальт царапать, стены грызть и фонари!
Пора, пора… Скорей умри,
Юродивый! Твой мозг- считалка.
А жалко его, жалко…

 Был легкий мороз. Адам разбил тоненький лед, набрал воды  из реки в большую жестяную консервную банку, пристроил ее на углях. Он порылся в пакете и достал засохшую белую булку. Адам взял камень и принялся дробить булку на другом камне. Кажется банка была из-под селедки, поскольку закипевшая вода стала пахнуть рыбой. Адаму это понравилось. Он собрал крошки и ссыпал их в воду. Он сидел , глядя на варево, помешивал его своей любимой деревянной ложкой( он помнил как бывало ел этой ложкой Хевину кашу) и думал о том, что знать о своей смертности в связи с отсутствием Хевы не так уж и плохо. Конечно, плохо, очень плохо. - Меня не было вечность и вечность не будет – думал он. – Хоть это и не доказуемо, но похоже на правду.  – С другой стороны, если меня не было вечность, то на кой черт я появился? Смысл? Разве что осмыслить своей персоной всю эту дурь,
всю блажь…
Всю ложь?
 Вот в мае зеленеет рожь,
И вся вода, где она есть
Несет божественную весть!
Зимой светла деревьев кровь
И мне рубить их надо вновь
Чтобы устроить свой народ
Который… за чей счет живет,
На чьей земле?

 
Адам понюхал варево и осторожно попробовал с ложки.
 
- Оставил бы мне хаванинки-то, а? Два дня не хавал… на вот, курево есть, возьми,  – послышался голос.
К костру подполз седобородый дед. – Уж пахнет у тебя! С приварком, что-ли? Селедка?
- Не… Запах только. От банки.
- А. Ну ладно, и то… У меня своя ложка. Можно?
- Рубай…те.
Дед, прихлебнув пару раз, сказал с полуулыбкой:
- Потерялся? От жены отбился, ага.
У Адама навернулись слезы. Он ответил, дрожа:

- Свет пребывает в темноте - вот аксиома.
И тьма, как скопище изломов,
И тьма –вместилище для света
Снаружи полой чаши этой!

Дед, выслушал, почавкал разваренным хлебом, откинулся, замер и, поведя рукой, ответил : - А ведь и я был женатиком! Философом, стихотворцем!

- Когда мне молодости радостные звуки
И заблуждений радужные глюки
Как в горле ком застряли, брат,
Я взял стакан и вышел в сад.
Стакан, лимон… Я вышел вон
При свете звезд со всех сторон
Куда- то вышел… В пустоте
 Все те же лица, морды те
Под светом звезд, планет сияньем…
Ничтожество в роскошном одеянье
Творит здесь суд, сечет детей.
Покоя нет душе моей!
«Ничтожество в роскошном одеянье»- это Шекспира строка, шестьдесят шестой сонет. Мне он очень нравился. В молодости. Да… Последнее свое стихотворение,  лет сто тому, я посвятил жене. Вот послушай:
- Мой друг! Копченой курицы нога в твоей руке.
В моей – вторая. Лед на замедленной реке
Нам кажется руинами дворца.
Мы пьем вино не до конца…
Не до конца… зет из зе квешен!

Адам расшевелил костер, спросил:
- Вы где обитаете? В подвале каком - нибудь? Мне бы в теплое  место тоже.
- Не помню где. Где родился помню, а где ночую не помню. Где попало, наверное.
-А родились где?
Дед встрепенулся, поскреб шею под бородой.
- Пиши адрес! Вселенная, Галактика, Солнечная система. Записал? Дальше. Планета Земля. Континент Евразия. Широта 57. Долгота 40.У речки Могза, рядом лесок еще. Грибо-о-в! Рыжиков. Меня маманя прямо на лугу родила, в сенокос.
  Седобородый прикрыл глаза.

Загробное время ноль ноль часов ноль ноль минут ноль одна секунда.

Адам тоже задремал, ощущая  тоску и обонятельные галлюцинации, ему пахло Хевой, ее шеей и завитками волос на висках. 

Гадальщик, лекарь и колдун уселись у  огня.
Они лечить сюда пришли
 Остывшего меня…
Им важно было говорить
и выказать свой ум,
Дрожа бородки теребить:
 Ом мани падве кум…
 О, пусть не видят дети
 Мое слепое око!
«Повсюду глупость в маске мудреца, пророка…»
(Шекспир)

Треснул лед.

-Кто здесь? – вскинулся Адам.
- Чего ты?-  проснулся дед -   Померещилось… спи.

Дотянуть до рассвета, до синих чернил.
До мелких обрывков  графических сил,
Роняя слюну засыпать над письмом
Неведомым людям в неведомый дом… 

   
                5

А Хеву то я прозявил тогда. Проснулся, а ее в палатке нет, ушла. Такая тоска на сердце. Знаю, что нельзя ее удержать, но все равно – тоска.
Когда  Черносливович Савелий Павлович  повстречал Хеву у дороги и увез ее, он ни о чем не думал, только радовался.
Он отвез Хеву в свою  комфортабельную квартиру. И стала Хева Нехевой.
« Вот это да! Как, оказывается, удобно жить в квартире на девятом этаже!» – думала Хева среди гор пены в ванне.

Психиатр, у которого лечился Черносливович, однажды посоветовал ему иметь рядом с собой сексуальный объект, чтоб находиться под его визуальным воздействием, тогда вероятность избавиться от полового бессилия возрастет. Савелий Павлович был потрясен таким везением – повстречать ничейную Хеву. Но страх, что Хева вдруг исчезнет, терзал его.

 Черносливович боялся протянуть к ней руки, трепетал.  Ну почему в нем была эта вот невыразительность чугуна… Прошло несколько месяцев.
 Однажды утром Черносливович принес ей завтрак в постель на блюде. Там были пирожные, соки.

Он смотрел на нее и сиял, испытывал подъем духа и  половых сил.  «Пусть она будет моей. Моей самой ценной и лучшей игрушкой!» - думал Савелий Павлович. Говорил Савелий трепеща:
 
 Хева, Хева, свет очей!
Мне так плохо без твоей
Энергии! Сексуальной!
Люби меня реально!
 А не то убью.
Ай лав ю, ай лав ю, ай лав ю…
Хева застенчиво и задумчиво улыбалась ему. Сказала:

 -В море я, яхта  в парусах.
А ты –гадкий дядька в трусах !
Ах Савелий Палыч! Напрасно ты раздет!
 Ты ведь не мужчина, нет, нет, нет.

Он полз к ней по огромной постели, текли слезы, сопли, глаза косили к носу, с бешенной  скоростью росли волосы ушей – ай лав ю…- мычал Черносливович,- ай лав ю…

Не наш формат - сказал лакей.


Хочется мне взрыть
Поле
с помощью основ -
Силой вещих снов и слов…

Победить весной и…
Крыть плохую карту-
 Крышу -
Дамой пик, и тем, что слышу:
Пеньем маленьких пичужек,
Запахом смолистых стружек,
Пустяками, звоном, стуком
И серьезною наукой –
Что-то в небе подсмотреть,
Перед Богом не робеть.

- Я маленький, но жуткий,- сказал Черносливович Хеве.
- Я уже поняла,- кивнув, ответила Хева, отпила персиковый сок и продолжила:
 - Слушай, гадина:
Пусть кажется самому жадному
Что он самый щедрый-щедрый.
И кажется самому щедрому,
Что он самый жадный- жадный…
И кажется самому злобному,
Что он самый добрый – добрый…
И кажется самому доброму,
Что он самый злобный- злобный.
Пусть кажется самому слабому
Что он самый сильный- сильный…
И кажется самому сильному,
Что он самый слабый-слабый…
Пусть кажется самому глупому,
 Что он самый умный- умный…
И кажется самому умному,
Что он самый глупый- глупый…
Пусть кажется самому лживому,
 Что он самый честный- честный…
И кажется самому честному,
Что он самый лживый- лживый…
Пусть кажется распоследнему,
Что он самый первый-первый…
Пусть кажется самому первому,
Что он то и есть распоследний…

Пусть кто-то меня осудит
И даже слегка посмеётся.
Но пусть оно так и будет
И не
Перевернется!
 
Черносливович упал с кровати и стал набирать на сотовом номер своей мамы.
-Мама!Я по жизни чо-то ж грябал!
Счас надыбал  себе бабу…
А она, ма, ни в какую.
Мама! Чо-то я  психую…
Черносливович выслушал ответ мамы и продолжил:
- Мама!
Я  ж без топора
В лес ни разу не ходил.
Я чо, дебил?
Я чо ни-будь рубил.
Мама!
 Березу на дрова,
Не один куб и не два…
А теперь вот,  елок на Новый Год,
Сколько трактор увезет…
Мама!
Я  женится хочу!
Американский учу…

Савелий очень дорожил умом и мнением мамы. Так, много лет тому назад, когда Савелий показывал ей фото с выпускного вечера, она спросила:
- Где твоя девушка? Вот эта, в красном… а почему она в красном, а не в синем? Как ее зовут? Света. Почему Света, а не, допустим, Таня?
 Спрашивая, пытливо взглядывала мама на сына.
 Крыть такие аргументы Савелию было нечем. Так он и не женился.

На сей раз мама сказала ему следующее:

- Скажу тебе сынок.
Ищи в невесте прок,
И не забудь, что есть альтернатива
Всегда, везде. Побольше креатива.

-Я понимаю, ма…
Черносливович поднялся с полу. – А ну отдай мои пирожнывые!- грубо сказал он Хеве. – И сок.
- Сок я выпила.
- А я с твоим Адамом договор подряда не заключил в этот сезон! Без работы остался, ага! И вообще разорю, домишко ваш на моей земле стоит! – сказал Черносливович злорадно.
- Напугал! Мне вообще ничего не нужно. Сейчас же уйду.
Потрясенный Савелий схватил подушку и закрыл ею лицо.
– Денег дам, - сказал он робко.
- Пошел ты…
- А давай так, просто, рядом полежим и я пойду, - торопливо заговорил Савелий, выглядывая из-за подушки одним глазом, – за тысячу рублей. В день.
-Просто полежишь? Голый?
Хева окинула Савелия взглядом. Тот сгорбился.
- Можно и не голый… вот как сейчас.
Хева улыбнулась: – Тысяча рублей за десять минут лежки в день. Ни секундой больше. Деньги налом и сразу платишь.
 
Она подошла к зеркалу, приблизила лицо в упор,  сделала большие глаза и сказала:
- К чертям мораль, вот тебе.

                ***
(Дед, бывший физик, имел претензию к телу человека. Постепенно он при-шел к выводу, что, так как человек ест, боится  смерти,  он порочен, и что миссия человека в том, чтобы создать разуму более совершенную оболочку, которая вывела бы его из пищевой цепи.)

Адам и Дед стояли на холме у дороги  и смотрели на незнакомый город внизу.
- Скоро Новый год, - сказал Адам.
- С какого перепугу?
- Я по запаху. Если от города елками уже пахнет, значит скоро.
- А я только еду чую. Иногда. Остальное все одним пахнет. Известно чем.  Надо топоры в рюкзаки засунуть, а не то еще, как в прошлый раз, заметут в участок.

 Они вытащили из-за поясов топоры,  сняли снегоступы, переуложили свои вещи  и вышли на дорогу. В рюкзаке Адама было около десяти килограммов меди и бронзы. У Деда три килограмма олова.
  Адам и Дед сдружились, вот уже  два года  они  умело бродяжничали.
Обзавелись хорошей экипировкой, с деньгами устроились сносно.

 Однажды летом, чтобы сократить путь и выбраться на дорогу, они пересекали овраг. На противоположном склоне  наткнулись  на гору аккумуляторов. Свалка заросла бурьяном, кустами ивы. Видимо прямо с дороги сбрасывали.
– И вглубь еще на метр будет,- прикинул Дед, - старая свалка, с добрых старых времен.
 Они разбили бивак и неделю извлекали свинец.

 «  Справка от КМ.
 До 45% свинца идет на изготовление пластин кислотных аккумуляторов. 20% — на изготовление проводов, кабелей и покрытий к ним. Экраны из свинца служат для защиты от радиоактивного и рентгеновского излучения. Из свинца и его сплавов изготавливают контейнеры для хранения радиоак-тивных веществ. Сплавы свинца  с Sb , Sn и Cu используют для изготовления типографских шрифтов, из сплавов свинца с Sb и As изготавливают сердечники пуль, шрапнель, дробь. 5-20% свинца идет на изготовление тетраэтилсвинца (ТЭС) Pb(C2H5)4, который добавляют к бензину для повышения октанового числа. Свинец используется в производстве пигментов, для строительства сейсмостойких фундаментов.
Свинец и его соединения — токсичны. Попадая в организм, свинец накапливается в костях, вызывая их разрушение. ПДК в атмосферном воздухе соединений свинца 0,003 мг/м3, в воде 0,03 мг/л, почве 20,0 мг/кг. Выброс свинца в Мировой океан 430-650 тысяч т/год».

- Если купить металлоискатель? – спросил как-то Адам.
- Идея не лишена смысла. Вокруг позабытых объектов и разного рода хо-зяйств  -  в земле, в лесочках и лесопосадках находится энное количество цветмета. Выброшенного сдуру -  раз, или с целью хищения и забытого, два. Как минимум.
 
«Основная часть производимого цинка расходуется на изготовление анти-коррозионных покрытий железа и стали. Цинк применяют в аккумуляторах и сухих элементах питания. Листовой цинк используют в типографском деле. Сплавы цинка (латунь, нейзильбер и другие) применяются в технике. ZnO служит пигментом в цинковых белилах. Соединения цинка являются полупроводниками. Раствором хлорида цинка ZnCl2 пропитывают железнодорожные шпалы, предохраняя их от гниения.
Физиологическое действие
Цинк входит в состав более 40 металлоферментов, катализирующих в организме человека гидролиз пептидов, белков и других соединений. Цинк входит в состав гормона инсулина. В организм человека цинк поступает с мясом, молоком, яйцами.
Растения при недостатке цинка в почве заболевают».

Друзья отыскивали заброшенные заводики, фермы, воинские части и тому подобные хозяйства и  подчищали оставшийся цветмет, сбывали его. Оказалось что Дед был когда-то, давным –давно, при Сталине еще, инженером и быстро находил остатки проводов, разную электротехническую, трубопроводную арматуру.

- В советское время цветметом разбрасывались направо и налево, без зазрения совести – рассказывал Дед Адаму. – Алюминиевая проволока, медная,  олово в аппаратуре… Чего только под ногами не валялось.  Сейчас не так, конечно, но все равно. Наример, проводку сменили где-то при ремонте квартиры, старую выбросили. Кило меди, как минимум.   

Адам и Дед вошли в город. 
- Не стало дешевых столовок. Рестораны, кафе, тары-бары… Чаю выпить нельзя, - жаловался Дед, оглядываясь по сторонам –   и только центры по-всюду. Раньше все были пункты. Теперь центры, самая захудалая лавочка себя центром называет. Даже пункты приема цветмета стали центрами себя называть. Интересно, в этом городке центр или пункт?
Друзья купили хлеб, молоко. Они расчистили от снега скамейку на аллее в сквере, уселись, принялись за еду.
 - Хева может прогуливаться в этом скверике иногда, – сказал Адам, отрывая кусок батона.

                ЦАРСТВО БЕЛОК.
Дед не ответил, он жевал хлеб и следил за пожилым мужчиной, тот разговаривал с  белкой, которая сидела в подвешенной на ветке кормушке для синиц. Синицы бесились.

- Психотерапия шизофрении, – указал Дед на мужчину.

«В тайге, среди гор, далеко от людей была долина и там обитали белки с незапамятных времен. Случилась с ними  бурная эволюция и образовалось царство и религия.
Вот как сложилось.
 Раз в три года каждая белка  от царя получала  один грецкий орех. Откуда такие орехи в глухой тайге? Царь и его бояре многозначительно указывали лапками вверх, мол, видите, это мы договариваемся с богами о вашем благе! Они посылают нам орехи как знак нашей власти. А  потому все шишки еловые, кедровые и все остальное - наше, а мы милостиво делимся с вами! И вы все должны макать хвосты в воду, только богоизбранным дозволено носить пушистые хвосты.   Царь и бояре порядки устанавливали все беспощаднее! Налог выплачивался только кедровыми шишками и вырос до десяти шишек, не заплатишь - шкуру отдай.  Кстати, на рынке уже тридцать еловых шишек приравнивались к одной кедровой, на чем некоторые белки стали наживаться. На ветке не качаться,  громко не цокать и двадцать раз в день – макание хвостов в реку с молитвой о высочайшей персоне, о царе, то есть, и десять раз макание ночью, с молитвой  богам Ореху и Арахису. Особенно Арахису почему-то, хотя откуда он взялся никто из простых белок не знал.
Раньше макали только днем десять раз с молитвой богам, но это теперь стало считаться вызовом, развратом. Безнравственность! Ведь хвосты успевали обсохнуть и распушится к ночи. Теперь хвосты велено макать и ночью  и поэтому они всегда выглядели облезлыми и уродскими, не только днем. Высохнуть не успевали. От этого белки часто стали простуживаться, болеть и умирать. И с них тоже шкурки сдирали. Забыли белки какие у них хвосты.

А вот что творилось, о чем догадывались, но помалкивали самые умные белки.
 Царь и его бояре втайне шкуры те копили, а потом отправляли одному бывшему охотнику в обмен на арахис, грецкие и другие орехи. Чтоб поддерживать веру в свою  богоизбранность, раз в три года (это был Великий Праздник) раздавали по грецкому ореху, а остальное сами сгрызали, ни с кем не делились, что давало им здоровье и продливало жизнь, а ведь они очень боялись за себя. Сделка была выгодна и охотнику, он вывозил из тайги каждый сезон большую кипу шкурок и мешок с кедровыми орехами, так что он помалкивал о беличьем царстве.
Но вот случилось, что  он  не пришел в назначенный срок в условленное место!  Да и вообще охотников как таковых стало совсем мало и те на белок не обращали  никакого внимания.
Тогда царь выбрал самого молодого и смышленого боярина. Иди, говорит, к людям, найди нашего человека и выясни что случилось, или с каким –нибудь другим охотником договорись, а то мы без грецких орехов остались! Погибнем, рухнет власть.
 Отправился бельчонок в путь и вернулся только через год, а назавтра Великий Праздник в честь Ореха и Арахиса, нужно народу орехи раздавать и ни одного нет! Царь с волнением принял его. Докладывает боярин невесело:
Нашел я нашего охотника, в городе, в парке он прогуливался. Я там полгода прожил, высматривал его, кормился от людей. Не видать нам орехов!  Не нюхать арахиса! Вот какая беда первая – людям шкуры наши не нужны стали! Никто теперь шапки,  шубы не шьет! Все ходят или вообще без шапок или в вязанных из шерсти разных животных, или из…син… синтетики какой-то, что-ли.  А вместо шуб коротенькие куртки носят из этой синтетики.
- А кедровые орехи? На них ведь можно менять?
-Вот это и другая беда – нашу землю заповедником объявили. Теперь нельзя ничегошеньки вывозить!
 Что делать, пришлось царю и его боярам уносить ноги из этого леса!
 
С тех пор белки перестали макать хвосты в воду и стали красоваться ими друг перед другом. И о грецких орехах позабыли, эка штука»
               
Группа тинейджеров притихла, проходя мимо Адама и Деда. Уже отдалившись на несколько шагов они  радостно загоготали.
- Над нами смеются,- сказал Дед.
- Побриться разве… На леших похожи.
- Побрейся, – одобрил Дед. - Постригись, ты же молодой. Или забыл?
-Борода и усы это тоже половые органы ведь... Я против добровольной ампутации. Нет, просто я Хеву ищу. – Адам помолчал, с интересом проводил взглядом девушку в черных джинсах и добавил :   
- Вообще-то меня все женщины волнуют. Ну, почти все.  В пятнадцать лет мне были интересны сверстницы и постарше их, до двадцати. В двадцать – от пятнадцати до двадцати. В двадцать пять – от двадцати до тридцати. А теперь волнуют все до… Короче говоря, от конституции тела зависит. А у вас как, Дед?
- Смысл жизни в том, чтоб девчонок смешить. А теперь у меня смысла нету, так, фантазии только. Пошли наш центр искать, может тыщи три выручим.
 
                ***
Черносливович попался на незаконной вырубке леса.
- Чего… нам сказали здесь валить, мы и валили, - объясняли мужики следователю.
 – А если вам скажут в колодец прыгать, прыгните?- допытывался тот.
Черносливович выплатил все штрафы и разорился.

  Он стоял в дверном проеме, грозно и растерянно наблюдая за дейсвиями Хевы. Она, застегнув сапожки, направилась к проему.
– Пусти.
Черносливович уперся. Хева  со всей возможной точностью и жесткостью ударила его в солнечное сплетение. Савелий икнул и прилег на пол. Хева перешагнула через него. В прихожей она набросила шубку и взяла саквояж. Приполз  Савелий.
 – Мама! На помощь!- сквозь слезы просипел он, хватаясь за ногу Хевы. Та вскинула саквояж, выдернула ногу и вышла из квартиры.

Хева поселилась в паршивой и фальшивой дорогой пятизвездочной гостинице без полотенец и с общей ванной – в «Дендрарии»
Я ее встретил в коридоре.
- Упс!- сказала Хева, сделав энергичное движение головой, отбрасывая мощные  локоны льняных волос на одну сторону, сверкнула золотая серьга. –Кого я вижу!
Я оторопел. Вихри мыслей, чувств, фантазий и страхов закружили мое со-знание. – Здравствуй, – промямлил я и прижался к стене.
-  Хочешь с Адамом встретится?- сказал я робко.
- Я проституткой стала по вашей милости.
- Ну не совсем по моей… Ты от меня сама убежала.
- Ха! Потому и убежала!
Хева достала сотовый, включила блюз и принялась раздеваться.
Я впрыгнул в свою комнату, закрыл дверь.
Что делать? Как отличить галлюцинацию от творческой фантазии? Вот не думал, что я буду озадачен таким вопросом! Всегда все было проще… Я за себя отвечаю!
Я приоткрыл дверь и выглянул. Хева включилась и продолжила стриптиз.
- Прекрати! – крикнул я зажмурившись.
Смотрите, смотрите - произнесла Хева насмешливо, - это же самое интересное на свете для вас. Стриптиз это смерть и рождение. Сначала умирает одежда…  Верните мне Адама!
Я прикрыл дверь.
Из олова легко отливать формы.
 
                ***
Когда Черносливович, разоренный, приплелся к маме домой…
- Не мог взятку дать ?- прорычала мама, выкручивая ему ухо.
- Я дал…
- Значит мало!
- У меня денег не осталось, Хева все вытянула…
-  Говорила я тебе, ищи прок в женщинах, прок ищи…

 Мама наварила картошки в мундирах и ушла в магазин за селедкой для сына.
Черносливович с красным, распухшим ухом сидел на диване и смотрел телевизор.
Смазливая девушка в полицейской форме рассказывала:
« Ребенок-пешеход женского пола пересекая проезжую часть в районе не-оборудованного пешеходного перехода, подвергся наезду неустановленным автотранспортным средством, скрывшемся в неустановленном направлении. Ребенок- пешеход с травмами легкой степени тяжести доставлен в одно из лечебных учреждений города...»
- Как все сложно – вздохнул Черносливович. Кряхтя и с удовольствием прислушиваясь к болезненным ощущениям в ухе,  он встал и прошаркал на кухню, надеясь запустить руку в кастрюлю и слопать без разрешения картофелину.
Он открыл шкафчик чтобы взять соль.
В шкафчиках мамы было множество приспособлений для обработки различных продуктов. Яйцерезки, картофелечистки, чеснокодавы, терки и терочки и тому подобные различные по конструкции но одинаково никчемные, нефункционирующие из-за той или иной поломки поделки. Почему-то многие необходимые действия в быту не поддаются модернизации и   новаторские разработки всегда  имеют слабые, не-решаемые инженерной мыслью места. 
Савелий знал, что мама всю жизнь пользуется на все про все единственным сточенным ножом зековской работы, невесть откуда взявшимся.
Зазвонил телефон. Савелий, поморщившись, приложил мобилу к уху. Спустя пару минут он выпятил губы и стал отвечать: 
- Где? В гостинице? В нашем «Дендрарии» значит… Хеву? Но она не согласится! А вы кто такой? Почему я должен вам верить…

Разговор окончился, Черносливович, склонившись и оттопырив ногу, засунул палец в ноздрю. В такой позе его застала вернувшаяся мама.
-  Э-э-э… Нехлюля. А еще в депутаты баллотироваться хотел! - сказала она и шлепнула Савелия по руке, выводя его из тупой задумчивости.
               
                ***

В ожидании Черносливовича я развернул местную газету под названием «Провинциальный вестник». В передовой было интервью губернатора Ротаренковостоева.
«- Руслан Иванович, что  вы можете сказать подводя экономические итоги уходящего года?
-Подводя итоги уходящего года – года непростого, нелегкого в нашей экономике, но, тем не менее, с заметными улучшениями по сравнению с прошлыми годами, мы с удовлетворением должны признать ту огромную роль которую сыграла помощь из федерального центра. И, хотя в этом году из федерального центра выделено средств меньше, но, благодаря областной экономической программе сориентированной на государственную программу, эти средства были распределены более направленно, эффективно. В области и областном центре, в целом по районам произошло увеличение финансирования местных бюджетов как за счет  своего потенциала, ресурсов, так и  грамотного перераспределения средств федерального финансирования.
- Руслан  Иванович, говорят, что сельхозпроизводство в области падает. Это что, слухи?
- Слухи о том, что в области, якобы, падает сельхозпроизводство, мягко говоря, не верны. Так, за прошедший селскохозяйственный сезон, в направлении повышения урожайности зерновых и зернобобовых была проделана большая работа, закуплено минеральных удобрений в два и в два с половиной раза,  повысилась жирность удоев крупного рогатого скота. Хранение овощей поставлено на новый, более современный уровень, было закуплено соответствующее импортное оборудование, благодаря чему у жителей нашей области появилась дополнительная возможность употреблять в пищу помимо переработанных  свежие овощи и фрукты.
- Руслан Иванович, есть ли в нашей области наработки в сфере борьбы с разгулом либерализма в Интернете?
- В рамках государственной программы борьбы с разгулом либерализма мы разработали областную программу исходя из тех наработок которые у нас есть в этой сфере. Мы предполагаем и в дальнейшем не прекращать эту деятельность, а наоборот, наращивать возможности противостояния разгулу, в том числе и в Интернете.

- Руслан Иванович, скажите, а когда нам ждать, когда ожидать выдвижения области в пятерку передовых областей, как вы думаете?
- Ну, все будет зависеть от нашей работы! Я надеюсь, что мы сможем найти и силы и возможности для дальнейшего успешного роста, и мы и население области способны покопаться в себе, найти ресурс каждый в себе и  реализовать его для общего блага нашего государства в целом.
- Спасибо.
Интервью мне понравилось и меня охватил сон.
Над Площадью пролетает группа беспилотников! Пилотажная группа под руководством профессиональных прославленных командиров совершает беспилотный полет с участием беспилотных пилотажников, пилотируемых самим…самим... Главнокомандующим! Вот оно кем самим пилотируемым! Ура! На Площадь выходят военные роботы второго поколения… За ними следуют роботы третьего, четвертого и других поколений! И, наконец, роботы улучшенного образца улучшенного типа… Ура!

-Можете ли вы, да, я спрашиваю вас! можете ли вы представить всю глубину страданий, ту меру переживаний которая выпала на долю нашего народа в годы войны? Я думаю никто из нас! нас, потомков, кому посчастливилось жить в мире, жить благодаря великой победе, мощи нашей армии, жертвенности солдат, наших отцов и матерей… дедов, ба-булек… Что за… Да! Это была особенная война, когда вражеские беспилотники бомбили наши мирные поля и луга, посевы и пастбища!  Никто не посмеет бросить камень на светлую память!  а если кто- то и посмеет, то мы победим! Мы уже победили! Мы везде победили! Да, это мы подарили миру мир! Миру мир! Миру мир! Миру мир!
Организованная толпа, вскидывая руки с  сжатыми кулаками, принялась скандировать: Миру мир!
Через минуту в дальней части площади началось движение.
- Что за движуха? – спросил шеф.
- Сейчас выясним.
- Что за движуха? Прием.
-Чш… Неформалы оживились. Одна куча навоза учит другую. Чш…
-Чш… Направьте туда группу.
- Чш… Есть направить группу…Чш… Какие дальнейшие указания? Чш…

  Мементо мори – концовка в споре. Олово.
   Немощный фашизм, психованный, только и всего.
Самооборона гражданина есть опасность для государства.

 Прошел к губернатору. К нему на пикничок!
Он честный! Говорит :
-Все нескучные, интересные дела происходят за счет тех, кто живет и работает скучно, неинтересно.
                Чш…
…и его подобиям счастливым и многочисленным…

Вот такой человек – сам к себе он на «Вы»,
Да еще и по имени-отчеству,
А ведь тоже ему не сносить головы,
Я прощенья прошу за пророчество.

Вот такой человек -  все на свете он знал,
Он из вазы брал лучшее яблоко
И пироженное посмачней выбирал
 И похож стал на тучное облако.

Вот такой человек – сам себя он родил
Чтобы всеми и всюду командовать.
И всегда он с собою линейку носил
И любил ее к людям прикладывать.

Вот такой человек. Он и с Богом знаком
И несет ему свечку в копеечку…
Но, увы, человек… Он не знает о том,
Что у Бога своя есть л и н е е ч к а…
Ш-ш-ш…


-Чш… Не беспокойтесь. Есть приказ, да…Чш…Кто поставлял баранину? Кто поставлял баранину?Чш… Кто? Чш…Баранину?Чш…
Любили мы выезжать на природу с Русланом Ивановичем.
- Руслан Иваныч!
- А!
Головка ты от… самонаведения! Шашлык- машлык горит!
- Ах же ж чтоб тебя!

 Вот, однажды весной,  как соберемся все… Почти все. Кроме Хевы. Ну, кто? Свои… Руслан Иваныч с красивой девушкой, Дед, местный поп, Черносливович с мамой,  Адам,  ребенок-пешеход, я…

Жарили курятину на углях, пили вино красное, в подкидного играли. Весело!
Тушки цыплят Дед пронизывал двумя шампурами паралельно.
- Удобно переворачивать, - сказал  он Руслану Ивановичу.- Когда я на судостроительном работал,  мы шампуры из мельхиора себе делали. Во как. Только с мясом и птицей было туговато.
- Да? – поразился губернатор и  тут же принялся кому-то названивать.
-  Адам смотрит на меня, как Ленин на буржуазию, - пожаловался вертев-шийся возле мангала Черносливович. Он попытался ущипнуть цыпленка за крылышко.
-  Хотя у меня было трое детей, отцовское чувство, кажется, по правде, я испытывал только к своей жене, – сказал Дед и лягнул Савелия Павловича Черносливовича.
- Чесночком потереть не лишне.
- Богородской травки самую малость…
Тушки золотились и пахли.
- Да уж,- сказал Адам, – за такое убивали.
- И не за такое!-  хмыкнул Руслан Иванович, отвлекшись от разговора  по телефону.

Ребенок –пешеход с загипсованной ногой и мама Черносливовича устрои-лись подальше от дыма  и плели венки из цветов одуванчика. – Надо плотнее, а то рассыпется,-  сердилась девочка, - у вас стебелки коротко оторванные, надо чтобы длиннее были…
Мама Черносливовича, с желтой пыльцой на носу,  умиленно смотрела на ребенка.

Сели за стол.
- Я люблю, когда по-простому, по-нашему, -  набивая рот зелеными перьями лука проговаривал Руслан Иванович.- А то все на икре черной, проклятой сдвинулись, спасения от нее нет.
– М,м,м – гостеприимно поводил он рукой над  столом прогибавшимся под тяжестью жареных цыпочек, свежих, сочных нарезанных крупно помидоров, огурцов, сладкого перца, возами зелени сельдерея, петрушки,  белого репчатого лука,  и прочая, как то:  еще от горы горячей крутой мамалыги, густой сметаны в горшках, масла сливочного, вот только сейчас взбитого мощными руками парней охраны, кедрового масла и настоящего подсолнечного из поджареных семечек… и прочая.
- Какой запах…- мычал губернатор, обмакивая катыш мамалыги в подсол-нечное. А и в сметану хорошо!

   Никого уговаривать не надо было. Девочка- пешеход, перемазанная помидорами и сметаной, вертела головой, радостно глядя на взрослых.
- Хвоей пробавляться надоело, – соглашался и Дед.
- А почему вы не женаты? – задала бестактный вопрос  Иванычу  мама Черносливовича и, коварно прищурившись, засмеялась: - Хю-хю-хю-хю…
Красивая девушка Руслана Ивановича с уважением посмотрела на Черносливович.
- Вопрос конечно, интересный,– ответил, приподняв бровку, не глядя на вопрошавшую,  игриво осматривая и заботливо объедая курью ножку, Руслан Иванович: - Понимаете,у меня очень, очень много работы с кадрами, непочатый край.  Я был женат тридцать лет, но жена оказалась, в конце концов,  не рыба и не мясо. Не рыба и не мясо. Пришлось раз-вестись.
- Ну да, ну конечно! – воскликнула Черносливович. – Такому мужчине как вы нужна муза, нужна  звезда!
- Конечно! Э.
- Хотите, я стану служить вам звездой?
- М, м, м… Нет. Спасибо.

Завязалась непринужденная говорильня, слышался смех.
- Как то раз мужики в лесу отъевшегося волка поймали. Посадили его в клетку. Он жрать и пить перестал, быстро похудел и смылся, между прутьями пролез. Вот как оно бывает.
- Если человек тупой то он и дворник тупой и академик тупой, какая разница…
 
Руслан Иваныч вытер губы салфеткой. - У меня есть страшной силы вопрос – сказал он, подняв стопку.- Если червяка, которому год от рождения, разрезать на двое, то будет ли каждой половинке червяка по полгода? Или они считаются новорожденными?
Все призадумались. Поп пригорюнился.
- Предлагаю тост!- сказал торжественно губернатор. - Выпьем за регенера-цию!
- Ох, - сказал поп - Фу ты, ну ты. Фу ты, ну ты…Да…

Так вот, явился Черносливович ко мне в гостиницу. Стоит в маминой  заячьей шубе, носом шмыгает.   
- Жениться хочешь на Хеве?- спрсил я, не глядя на него, лениво перебирая струны гитары.
- Как же не хотеть,  господин автор. Я с Хевой два года с лишком бок о бок … Сам не свой теперь. Но ведь понимаю. Невозможно.
- У нас, дорогой Савелий Павлович, все возможно. Любовь зла, полюбишь и козла, тогда как? Согласен на козла?
- Как же вы это теперь сделаете, коли Хева и Адам у вас любят друг друга?  А я персонаж несимпатичный…
- Что, если я из тебя спецагента сделаю, с пистолетом, со всеми делами… Живот в буграх… Вдруг Хева обнаружит, что ты ужасно крутой и засекреченный силовик. Это в духе времени…
- Да вы что, Хеву свою не знаете? Нет уж, лучше сделайте меня поэтом, ка-ким-нибудь  страдающим лириком. А спецагентом Адама.
- Адам теперь шляется по лесам. Мне ничего с ним не поделать, не нужен он мне. Тем более, что он был страдающим лириком.
Черносливович скептически посмотрел на меня и сказал:
- Выпендриваться не нужно. Все давно придумано, только бери и пиши, прямо с телевизора, с натуры. Фамилии поменял и все…
- Хочешь хотя бы увидеть ее?
- Нет,- быстро ответил он.
- Чего торопиться? – сказал я,-  подумай, взвесь. Как мама учила?
- Да пошел бы ты…- сказал он со злостью и исчез.
« Вернется…»- подумал я удрученно, - «Нарисуется, гад. Как мне вы все надоели…».  « Я-я-я-я-я-яяяя…» - зазвучал в коридоре чей-то телефон.


                ***
Адам и Дед от сдачи цветмета в центре приема выручили больше чем рас-считывали, но это их не взволновало.  Они первым делом приобрели небольшую губную гармошку, потом закупили провизию, штопальные нитки, наконец-то портативный приемник и батарейки, еще всякой мелочи. К сумеркам  они вернулись в лес, успели устроиться на ночевку. Они хорошо знали, что нет ничего хуже, чем лазить в лесу по сугробам морозной ночью в поисках дров.
Опытные бродяги быстро повалили несколько сухостойных сосен, развели костер, вскипятили воду. – Чай, кофе? – спросил Адам.
- Первое, пожалуй… - ответил, кряхтя, Дед, устроившись на лежанке, расслабившись наконец -то.
 - Чай  в пакетиках ?
- Можно и в пакетиках, чего там…
 -Печенье, галеты?
- Пожалуй, печенье. Гулять, так гулять.
Напившись чаю, приятели некоторое время молча смотрели на огонь. Сгу-стилась ночь.
–Мороз крепчает, что ли… Ну- ка…-  прервал молчание Дед. Он расшевелил большие дровины  костра и подбросил побольше сучьев. Стало ярко вверх и вширь, весело.
Адам достал гармонь, провел ею по губам, прослушивая звукоряд и грянул «Пчелку».
 Искры летели вверх, тени прыгали на стволах ближних деревьев как на экране.
Адам перестал играть,  вздохнул: – Что за судьба злодейка. Шарахаемся по лесам, окраинам, безродные. Надо бы мне Хеву отыскивать, а что- то мешает. Зов глуши? Коротаю время жизни на задворках. Кто автор, где он?
- Все равно кто ее найдет, не ты, так другой кто, какая разница, –сказал Дед.
- Должна ведь быть разница.
- Никакой.
Адам включил приемник.
- ш-ш-ш-ш…
               ***
Где живем на самом деле,
 Да в своем ли теле?
А и разум чем изгваздан
Дышит еле – еле?
Роздан он кому попало
Кому гуще, кому мало…
Пылью, снегом заметало…
Там- взросло, а там – пропало…

ш-ш-ш-ш…
               ***
Встретились на том свете Чокнутый с Кокнутым. Кокнутый разутый, а Чокнутый обутый.
- Ну, как ты?
- Да вот, меня разули и кокнули. А ты?
- А меня обули и чокнули.
Ну, дела…
               ***
ж-ж-ж-ж-ж…
…поступил  законопроект об обратном отсчете возраста  у высшего долж-ностного лица, начиная  с шестидесяти лет…

- А ну, ну – заинтересовался Дед, - ну- ка…

… с каждым следующим календарным годом исчисление возраста идет по понижающей… например пятьдесят девять, пятьдесят восемь… - говорило радио.
- А чего? И ему не стыдно и народу приятно. Я – за,- довольным тоном проворчал Дед.
- Пусть тогда на всех распространяется!- возразил Адам.
- З, з, з - еще довольнее произнес Дед – Это сколько же мне тогда? В минус ушел!

Ш-ш-ш… С наступающим новым годом, годом в котором мы можем, нет, мы не просто можем, а должны победить. Победить – сказали с нажимом, для тупых, внушительно - победить и побеждать в дальнейшем. Во всем. И более того, не просто побеждать, а побеждать так, чтобы ни у кого не  возникло ни малейших сомнений в том, что мы во всем уже победили. Поэтому мы, как вы знаете,  подписали закон       « Об оскорблении чувства победителя сомнением в его победе».
                ***
Кувыркову выкрутили руки.
- Я мэр!- воскликнул он.
- Ты теперь хрен собачий! – с восторгом  ответил следователь.- Надо было в вертикаль власти встраиваться.
- За что взяли?
- За взятки, не отвертишься- сказал следователь. – Не хотел объекты принимать у бизнесменов? У губернаторской, у  прокурорской родни. Эх… Совести нет! Откаты вымогал?
- Я не вымогал, я действовал принципиально, по закону!
- Знаем мы ваши принципы. Сам воруешь, а другим не даешь.
- Это клевета. Я не воровал!
- Хоть бы и не воровал. Дурак. Теперь запаришься отмываться.
Пришел губернатор Ротаренковостоев.
- Что, самый умный? – сказал он, расстегивая ширинку, - Дали ему выбраться народно, простили за это. Денег давали, живи! Так нет, же. Кем себя возомнил?  Оборзели. Матросы не должны знать курс корабля!
Ротаренковостоев помочился на врага оловянной струей. Потому что и эта сценка отлита в олове.               
                ..Глава…

                ***
Хева накупила шоколадных конфет  и, сидя на кровати, ела их, разворачивая одну  за другой, мрачно глядя в ночное окно на новогодние фейерверки. Ей хотелось убить меня и она обдумывала свое желание. Чтобы помочь себе, она кликнула на ноутбуке « ре минор» Моцарта.
                ***
Первого числа января я поехал на  железнодорожный вокзал встречать жену, мы не виделись почти год. Она приезжает из Ниоткуда чтобы провести со мной рождественские каникулы. В Ниоткуда закончилась жестокая гражданская война и они нуждались во врачах.  Искусственые цветы дичайших форм и красок, которые продавались в изобилии у перрона едва годились и для  могил. Я своей жене никогда не покупал цветов… Разве что,  когда встречал ее из роддома. Это было давно.  Она любит цветы, когда мы гуляем по лугам. А к покупным тоже не знает как относиться. Общались по скайпу несколько раз. Почти год не были вместе.
Вот так ,  ни тебе интенсивного развития, ни экстенсивного в нашей реальности…

Грязная наледь на перроне меня раздражала. Морозное утро. Здесь, давно-давно, был вокзал маленький, грязный, уютный, с порхатым ментом, с маленьким, грязным буфетом, в котором можно было выпить стакан портвейна,  купить горячий пирожок с говном и  выпить стакан жидкого, грузинского с марганцовкой, горячего  чаю, купить пачку маленьких папирос «Север». На стене висела картина с березками в массивной раме. Похоже на Куинджи. Не помню. А под картиной обязательно  лежал прокисший бомжик на скамье из гнутой желтой фанеры. Дух был! Выйдешь на мороз в клубах пара, шапку ушанку на уши натянешь, закуришь папиросу…Настроение предновогоднее. Мандарины в авоське, портвейна две бутылки! Едешь к друзьям… Задушевно.
 Как я изменился! Да и все.
К пустынному перрону подошел поезд. Вышли пассажиры,  среди них моя Ирина, вот она… Вот мгновение, когда исчезают все подсознательные и сознательные страхи за любимого человека и за себя. Мир благополучен! Мы стоим обнявшись. Поцелуй. Еще. Глаза в глаза… Какие- то слова. Мы знаем, что настоящая встреча наших тел и душ еще предстоит. Но я увидел радужки ее глаз! Я беру ее саквояж левой рукой, она обхватывает мою правую, мы идем плечом к плечу , говорим о чепухе, я указываю на цветы со скепсисом, она  смеется, она говорит о дискомфорте в вагоне, я киваю…


 В гостинице, в холле, повстречалась Хева. С наглым видом, забросив ногу на журнальный столик, она принялась разглядывать нас.  Хорошо, что Ирина не может ее видеть! Ведь Хева совершенна. Я стараюсь на нее не смотреть. Все же Ирина немного забеспокоилась. Да нет, она не может видеть Хеву. Но ощущать ее присутствие… Как знать… Может быть.
- Ну что, веди меня в свои  шикарный номер, – сказала Ирина с улыбочкой.
 Тыдыннн…
 -Амиго, ты ищешь смерти… Мементо мори…
Это сказала Хева… Кто это сказал?!
Отравить поганкой. Нанять киллера. Задушить… (Подбить хочет Черносливовича!).
 Я пошед за грибочками. С шампиньоном спутал по наущению, по наваждению  поганку… (Чернослив… шампиньон с поганкой… я съел ) ...и все персонажи  освободились и распались  от холода моего трупа.
   
 «Евгений! Напиши еще  одну работу, срочно, там розовая шляпа и стул, помнишь? Розовую шляпу и стул , но без кота. Без кота».

Я люблю розы.
- Разве вам она, Хева, дана была для хозяйственной деятельности?
- Хева мне дана была для релаксации.
- Значит, вы признаете, что Хева вам дана была для релаксации?
- Да, признаю.
- Вы использовали Хеву?
- Да…

Этим летом, собравшись компанией, мы поехали в Крым поездом.
Были: Я! И моя жена, Адам, Дед, Черносливович, его мама, Девочка с Ногой.
Мама Черносливовича, самая опытная, заметалась по перрону, считая вагоны.
 – Сюда, сюда! – закричала она нам. Мы бросились к вагону, волоча чемоданы и саквояжи. И вовремя.

Мы заняли два купе. В одном были я, Черносли -
вович? Дед? Нет. Я,  моя жена…Нет! Я, Адам, Дед и Черносливович.  А женщины и девочки отдельно. Все правильно.Хевы мне не хватало, вместо нее ехал незнакомый молодой  мужчина с четкими усиками.  Мама Чернос-ливовича строго посмотрела на Девочку с Ногой: Не вертись! – сказала она, -  видишь, мы тут не одни. Она  сладко улыбнулась мужчине.
- Выйду, покурю – испуганным тоном ответил тот и поспешно оставил купе.
На  южных станциях покупали черешню. Огурцы за копейки.
Смеялись.
А Хева ехала в соседнем  вагоне, оказывается.


                Глава

-Дед, ты моложавый такой, ты чего, никогда не болел- спросила Хева , когда наша группа шла в  пещерный город караимов Чуфут- Кале. Дед сделал очень серьезное, скорбное выражение лица, взглянул на Хеву и ответил : Я болею с самого рождения. Как родился, так все и заболело. Почки, печень, сердце… Все тело. Сразу, как заработало в природной среде, так и заболело. Особено душа. И разум болит. Все болит. Вот всю жизнь!
Хева, закивала головой , осознавая это откровение: - И я! У меня тоже все болит, оказывается! Везде камни.
- Жизнь это болезнь. – философски заключил Дед. – Ничего не поделаешь.
                ***
Цветенье вишен, жужжанье пчел,
Залитый солнцем накрытый стол
На лицах радость и слышен смех
Ведь есть смартфоны теперь у всех
И все успешно вошли в соцсеть
На что-нибудь там поглазеть
Там пообщаться и пошутить
Чтобы зафрендиться и заценить
Чье -нибудь фото на фоне стены…
Пчелки, цветочки… кому вы нужны?

 Надобно обнулить всех песонажей и всю писанину.
Кое- кого прикокнуть? Выбирай, кого. Адама? Я  бы с удовольствием. Но Хева против. Не просто против, а истерично, фатально против. Дед?  Фигня. Кому мешает Дед. С его философскими сентенциями? Хеву! Вот ее бы я убрал, спрятал. Чтобы показать, что в нашем обществе исчезает женское начало…
 
- Токо так тыбзили морковку в колхозе, добирали мелочь. А чо? Все равно пропало бы. Шли за комбайном, покрупнее что было, шло в колхоз, а мелочь нам. Поросенка докормить,  – рассказывала мама Черносливовича  Руслану  Иванычу.
Руслана Иваныча распирало! Он ведь хозяйствовенник. Сытное чувство чиновника булькало в его нутре.
- Мы должны приложить все усилия для того чтобы достичь всей полноты рационального использования наших средств и ресурсов.
- Одобряю! – сказала Черносливовича мама, Зоя Жановна. Зоя Жановна – вот так ее звали, оказывается. 
- Дак я тыбздил вагонами в свое время!
- Вот это мужчина!

Ты че гонишь, Жановна. И Хева, в натуре?
Что за чушь прет.  Нужно быть самоконтролируемым шизофреником. Самоанализ, самоанализ, самоанализ… Оловянная чума…

Из КМ.
                Медь.
«В земной коре содержание меди составляет около 5•10-3 % по массе. Очень редко медь встречается в самородном виде (самый крупный самородок в 420 тонн найден в Северной Америке). Кристаллическая решетка металлической меди кубическая гранецентрированная, параметр решетки  а = 0,36150 нм. Плотность 8,92 г/см3, температура плавления 1083,4 °C, температура кипения 2567 °C. Медь среди всех других металлов обладает одной из самых высоких теплопроводностей и одним из самых низких электрических сопротивлений (при 20 °C удельное сопротивление 1,68•10-3 Ом)»

Ударение!
Время пошло.
Время пошло.
Истина в вине.
Истина в вине.


Что же вам отдать? Мяса моего кусок возьмите, что ли.
Лемуры.
Народное.
Человек взобрался на трибуну, достал бумагу и принялсячитать:
- Мяса сбоку берегите.
Тела бела не носите.
По весне вам сеять,
Всходы те лелеять.

Хор лемуров:
«Люли- люли- разлюли,
Ахинею развели…"

                ***
Да вы не понимаете, что Хева непосредстсвенно под Богом живет! Вам еще оправдываться надо, а ей не надо. Ей светло и так, задаром, а вы должны жечь свечи. 

Когда мы повесили на двери первый замок, то все удивлялись, как мы без замка  жили? Потом, когда повесили второй, удивлялись как с одним жили, не боялись. И пошло-поехало, третий, четверый, одна собака, вторая… Ох времена настали!

Хева решила, что убив себя она убьет меня, автора. Я, автор, понял, что убив( потеряв ) Хеву я убиваю себя.
Не то.
Хева поняла, что она портал в иной мир – женскую сущность мир, в инь... так Художник пытается создать портал для перехода, пишет картины…
 
Небылица.
Сюжет для романиста сценариста!

Жили- были два гомосексуалиста. Ну, жили себе и жили, как говорится, поживали, добра наживали. Одного, допустим, звали Саша Большой, а другого - Саша Маленький. Но, спустя время, Саша Маленький обнаружил, что он не просто гомосексуалист, а вообще бисексуал. Влюбился в девушку, которую назовем, допустим, Большая Маша. Рев-новал Саша Большой, плакал. Стали жить втроем и Саша Б. притерпелся, привык. Однажды в клубе Большая Маша нечаянно поцеловала девушку по имени, допустим, Маленькая Маша и полюбила ее. Как страдал Саша Маленький! Глядя на его муки, мучался и Саша Большой. Он возненавидел Маленькую Машу и чинил ей всяческие козни. Устраивал подставы, чтобы отвадить разлучницу. Та, в свой черед, боролась с Сашами, как могла. В конце концов, Большая и Маленькая Маши стали жить отдельно от Большого и Маленького Саш. Тосковала Большая Маша по Маленькому Саше. Да и по Большому.  Но вдруг Маленькая Маша увидела Большого Сашу другими глазами, ( Может быть тот Большою Машу спас от злобных гомофобов), так же и Большой Саша проникся к ней чувством. И стали все четверо жить вместе необыкновенной насыщенной жизнью.
Конец.
По сравнению с обычными сюжетами с любовным треугольником, на почве гомосексуализма есть где разгуляться фантазии и новаторству. Четырех, пяти и более угольники можно шпарить. А я мешкусь, бодягу развожу. И вообще, автор общаясь со своими персонажами губит интригу, снижает интерес читателя.
               
                ***
 - Паранойя. Почему с давних - давних времен люди носят одежду швами внутрь? Ради эстетики? Не думаю. Это понятие относительно… Перья на голове носили и не считали это нелепостью…  Вшивость была повальная. Если шов снаружи, то платяные вши будут чувствовать себя не так уютно, факт? Во времена войн, когда вши заедали солдат, те не смели носить одежду наизнанку. Допустим, в некоторых обстоятельствах нужно беречь нитку шва и кромку ткани. В дебрях каких –нибудь. Да где они эти дебри… В головах разве. Думается, что это тоже паранойя – шов вовнутрь. Да и наружу тоже.

у Марусики бусики,
у Женечки фенечки,
У Иришечки фишечки,
У Наташечки- прибамбашечки.

Хева периодично материализуется. Является. В поезде столкнулась с Адамом и замыслили об авторе плохое. В Чуфут-Кале хотели сбросить меня в пропасть, но не вышло, я не подходил к краю. Тогда Хева решила, что покончив с собой они покончат с бессмысленностью своего существо-вания  и со мной  одновременно. Они прыгнули в пропасть сами.
Все персонажи исчезли. Остались я и жена.

Влажный воздух, вдох – выдох,
влажный воздух, вдох- выдох,
Нежных мыслей вдох – выдох,
Нежных мыслей вдох – выдох,
И касаний вдох – выдох,
И касаний вдох – выдох,
Расставаний вдох – выдох,
Расставаний вдох – выдох,
И забвенья вдох – выдох,
И забвенья вдох  - выдох,
Влажный воздух, вдох- выдох,
Влажный воздух, вдох- выдох.
Жаркий воздух, вдох- выдох.
Стылый воздух, вдох- выдох…


                Рыбки.

 Скосив глаза на кончик носа
Готов я к дальнему забросу
Пустяшной снасти рыбака,
Чтоб знать удачу простака.
Чтоб меньше напортачить
Приходится рыбачить.
Круги тревожат. Рыба там!
Стучит в груди моей тамтам.
Ведь в глубине воды реки
Хранят часть сердца рыбаки!

Бобры принялись за дуб. Это нас потрясло. Ирина осматривала ствол дуба и стискивала зубы: –Морды надо бить этим бобрам! – говорила она, глядя вверх на ветви и побеги, – Все, засох. 
Я вполне разделял ее агрессию. Зачем они так? Ладно, валят осины для еды…
– Смотри,  они ель подгрызли!
– Где?
 – Гады!
 В это время басовитый всплеск поразил заливчик водоема. Мы прижались друг к другу, замерли. Ха! Бобер плыл, рассекая воду, нюхал, слепенькими глазками  посматривал. Хлоп! Хвостом. Сигнал тревоги. Хлоп!
Огромный дуб у воды был нашим. В какой -то мере, хотя мы обнаруживали возле него следы и останки других людей в виде их окурков и раздавленных бутылок, заткнутых в развилок праха трусов. У дуба был развилок в  два ствола на высоте в метр.

 Осенью в воду шлепались желуди и эти шлепки нас смешили. Все отлито из олова.
Сейчас конец мая и мы в первый раз после зимы пришли к нашему дубу.
Ну и ну! Ну и бобры… – говорили мы друг другу, разматывая удочки. Мы были ужас как довольны.
Я забросил свою удочку и с некоторым сомнением и тревогой смотрел, как это делает Ирина. Она умела забрасывать удочку, но с поплавком у нее обычно случались проблемы. Вот и на этот раз поплавок не захотел торчать, он плавал.
 - Нужно грузило поменять - сказал я, ощущая вину. И добавил: - Или поплавок поменьше…
- А, - сказала Ирина, поведя белками глаз. – И так годится.
Рыбалку на этом водоеме мы называли изощренным искусством кормления рыбок.
Дело в том, что плотвички клевали исключительно на тесто.
Намотать тесто на крючок было тонким, почти ювелирным делом. Но, главное, рыбки ухитрялись стягивать его в свои ротики не задевая крючка. И очень быстро. Кто-то скажет, что нужен маленький крючок, так называемый « заглотыш»? Хорошо. Но тогда вам начнут попадаться рыбки- сеголетки. Мальки. Мы их назвали – дамские рыбки.  Таких надо отпускать… что вы.
А все-таки с десяток приличных плотвичек попалось. Клюют честно и красиво. Поплавок ведет, топит… Сердце ликует! Мне попалось пять, Ирке четыре. Так и должно быть.
Уха. Рыбу выпотрошить, почистить и выдернуть жабры. Положить в заки-певшую воду большой лавровый лист, рыбу. Когда побелеют глаза( (у ры-бок)), варить еще десять минут. Выбрать рыбу из кастрюли и положить туда нарезанный кубиками очищенный картофель. Когда картофель сварится, уха готова.
Мы за чистоту жанра. Это уха, ребята, а не рыбный супчик. Никаких помидоров, лапши и прочая! 
- Немного перцу черного посыпать в тарелку. Что за запах!
- Сумасшедшая энергетика!
-  А  птицы поют как сумасшедшие!
- Соловьи в черемухе на каждом шагу!
- Уже иволга поет!
- А зяблик? Слышала зяблика? У него тоже столько колен, ого, не хуже соловья, ого!
- Да!
Еще пара ложек!

                Олово
« В старые времена наблюдавшееся во время сильных холодов рассыпание оловянных изделий называли «оловянной чумой». В результате этой «чумы» пуговицы на обмундировании солдат, их пряжки, кружки, ложки рассыпались, и армия могла потерять боеспособность.
Из-за сильного различия структур двух модификаций олова разнятся и их электрофизические свойства. Так, бета-Sn — металл, а альфа-Sn относится к числу полупроводников. Ниже 3,72 К альфа-Sn переходит в сверхпроводящее.
Важное применение олова — лужение железа и получение белой жести, ко-торая используется в консервной промышленности. Для этих целей расходуется около 33% всего добываемого олова. До 60% производимого олова используется в виде сплавов с медью, медью и цинком, медью и сурьмой (подшипниковый сплав, или баббит), с цинком (упаковочная фольга) и в виде оловянно-свинцовых и оловянно-цинковых припоев. Олово способно прокатываться в тонкую фольгу — станиоль, такая фольга находит применение при производстве конденсаторов, органных труб, посуды, художественных изделий».

«задрав штаны бегу за комсомолом». Есенин.
Крутизны познав начала
Я порвал штаны.
 Мне всего на свете мало,
Слышьте, пацаны?
Все на этом свете лажа
И развод лохов.
Кому грыжа, кому- кража
Прошлогодних дров.
Механизм ваш инвалидный
Шарится у  ног…
Эй, мужчина незавидный
Хочешь в рыло, в рог?( Где-то кто-то кого-то об этом уже спрашивал.)

Инсекты пьют кровь моих ног, рук, шеи, головы…  Я отмахиваюсь, страдаю. Мухи внезапно садятся на лоб, мерзкими лапками, приклеиваясь к коже. Внезапным жужжаньем шокируют слух, пикируя возле ушного  отверстия. Они садятся на мою пищу, трогают ее хоботками.
А ведь я ни в чем не виноват. Ни в чем.

Имаго и их яйца. Немного жаль имаго.
 Шаг назад и в сторону, твоя рука всегда выше нападающей, ходи вокруг агрессора, будь сзади него, следи за ним, пусть его импульс энергетический погаснет на нем же, пусть он сам себя сожжет…
Самооборона гражданина есть опасность для государства.

Мамочка пересчитывала пальчики на ножках ребенка, иногда у нее получалось  девять, иногда - десять.  И на ручках то же самое. Мамочка пугалась. Приходил доктор и пересчитывал пальчики у нее на глазах, все получалось правильно. Но когда он уходил, у мамочки опять все путалось и она расстраивалась, плакала.

Виноград…виноград…виноград…
вдену нить, войду в портал…
Виноград, виноград, виноград
Как ягодка твоя мал я, мал.
Виноград, виноград, виноград
В грозди живу, среди света!
Виноград, виноград, виноград!
Черного красного цвета! 

Может быть я не помню, но было, что плыл я, в реке моего детства погру-зившись так, что возвышалось лишь лицо над водой подставленное солнцу и приходилось  щуриться, плыл   по течению моей любимой реки, полугорного Днестра, текущего с Карпат ( Я любил реку по-настоящему). В зубах черешок гроны винограда, я знаю, что выше осталась моя мама, никогда я ее больше не увижу, впереди белые берега, к которым не пристать. Но мне было безразлично и хорошо, спокойно. Ил реки кормил меня, небо без облаков показывало космос, будущее ничем, ничем не ограничивалось, я владел вечностью, как всякий нормальный ребенок без забот. На берегах реки трудились царане.  Теперь я озабочен исследованием добра-зла и придумал «Доброзлометрию», теперь мне нужно создать классификацию какую- ни будь, что ли, критерии, елы-палы, методику. Значит мне плохо.
 Если правильно сложить ладони плотно, так, чтобы образовался резонатор –полость и щелевидное отверстие между большими пальцами, то, дуя в тыльную часть этой щели, можно выдуть звук в точности напоминающий песню горлицы. Глуховато-звонкое гуканье. – Гу-ху-гу. – Гу-ху-гу… Этому я научился в детстве.
Сидя на скамеечке в парке Евпатории я привлек несколько птиц, они собрались прямо над головой и честно откликались. Я чувствовал себя успешным охотником.

Понимаете, меня интересуют так сказать естественные спойлеры, то есть энергетические вампиры неумышленного характера. У них все получается само собой! Ты в туалет зашел, а спойлер тут как тут, ручку рвет на двери. Не видит, что занято. Ты напрягаешься, лишнюю нервную энергию расходуешь. Хвать! А туалетной бумаги на обычном месте и нет. Где? А спойлер ее (из лучших побуждений, конечно), допреж пристроил культурнее, в шкафчик. А ты поищи, поищи…
Скажешь ему: То, да се… Он в ответ: се, не се…Говоришь: Да не се, не се, а то, да се! Он возражает: Разве се, не се не то же самое, что и то, да се?
Вот так. Всего лишь просто сказал: То да се. И все! Ничего больше не хотел. А что получается? Препирательство, вампиризм.
Спойлер кружку с чаем оставит на самом краю стола, чтоб кто-нибудь ее задел. Он, как известно, грабли так пристроит, чтоб кто на них наступил. Если ты варишь кашу, спойлер ее посолит до тебя и не скажет об этом.
Классификация подстав. Вампирства  психоэнергетического. Как пить пси-хическую кровь. (Есть такая, надо вычислить сколько литров в среднем у человека)
1 Вещи общего пользования не класть на место.
2 Находить любым вещам новое место и не сообщать об этом.
3 Договориться об одном, а сделать противоположное другое.
4 Не дожидаться, заставить себя искать.
5 Говорить тихо, неразборчиво, чтобы тебя переспросили.
6. Самому недослышать, переспрашивать, чтобы тебе повторили.
7 Недопонимать, невразумляться, чтобы тебе разъясняли неоднократно и желательно на разные лады.
8Самому долго и нудно рассказывать подробности своей болезни или быта или пересказывать телесериал, держа жертву за пуговицу.
9 Уронить с грохотом что либо за спиной жертвы, наприм. посуду.
10 Приписывать ей несказанные слова,  качества, чтобы жертва объяснялась, оправдывалась.
11 Препираться и возражать по любому вопросу, замечанию по принципу «сам дурак».
12 Игнорировать замечания и просьбы.
                ***
Чуждый свет, темный свет
Там где тень, где силуэт,
чуждый ритм, чуждый знак
Там, где вечный полумрак,
Где качаются огни.
Где несчитанные дни,
Где слова теряют корни
И они, на роли дворни
У помещика в саду
собирают лабуду…
Там пролитое вино.
 Там немного не смешно.

                Небылица.
Чиновник, член правящей партии, захотел поздно вечером кушать и полез в холодильник, а там пусто, шаром покати. Что такое? Позвал домработницу. – Иди в супермаркет, купи еды.
-Дак поздно!
 -А черт! Вызвал чиновник шофера личного.- Поезжай куда хошь, а еду привези. Хоть бы бы пиццу!
К утру вернулся шофер, руками разводит: нету еды нигде!
– С ума посходили! В деревню марш!
День прошел, вечер настал. Входит в апартаменты шофер запыленный весь до головы, рапортует: – Нету фермеров никого и еды никакой совсем ни у кого нету! Только у девочки маленькой картошка печеная была в ручонке.
 – Да? – удивился чиновник. Он поскреб голодное брюхо.
 – А где ж она?
– Кто?
– Кто! Картошка эта, изменник ты Родине!- упав в кресло, закатив глаза обиженно засосал верхнюю губу чиновник.
- Так вот же она, нате!- сказал шофер, доставая из-за пазухи обернутую в чистую тряпицу картошку. – Кушайте...
Чиновник картошку проглотил и подавился.
                ***
Нужно жарить кабачки,  это цейтнот, они быстро созревают на грядке и заполоняют холодильник. Нужно их жарить, тушить и закатывать в банки.
Я разрезаю кабачок вдоль. Резать кабачки кружочками неудобно, к тому же половинками больше влезает на сковородки. Жарю сразу на двух, так быстрее, но, конечно, рубашка мокрая. Июль!


Настина Муська имеет свободу лазить через форточку. Настя прислала по электронке, что Муська пришла домой с запиской на  своем ошейни-ке:«заберите ваших  котят в магазине «Окна».
  У нас в огороде кошки оставляют на кабачках следы своих когтей. Они  как бы точат когти на растущих кабачках, но это похоже на умышленное вредительство.

 - Как пить дать! ( Вот не мат, а похоже).

-Хочешь яблоко?
- Как  пить дать!
-А как же тебя зовут, доча? – Урвытель, злыдня, эгоистка, спиногрыз, диты, диты куды вас подиты. – сказала девочка.
- Ой да ты никак из детдома!
- Как пить дать нет! Я сама по себе, – ответила та и принялась за яблоко.
                Конец.
               
А вот и не конец.
Однажды Дед и Адам вышли к грунтовой дороге, на окраине какого-то среднего города. Сели у дороги, перекусить остатками сыра и колбасы. Мимо них проехал грузовик – самосвал, битком набитый строительным и всяческим хламом.
- На полигон поехал? – сказал Адам, прикрывая от пыли еду.
– Возможно, но, думается, скорее нет, чем да, – ответил Дед, прожевав сыр. -  Мы уже сколько сидим, минут пятнадцать? Всего одна машина.Так не бывает. Помнишь, мы под Энском сидели? Одна за одной, одна за одной…
- Может, здесь такие бедные люди живут, ничего не выбрасывают.
- Смотри.
Грузовик уже возвращался в город.
- Несанкционированная свалка. Незаконный выброс в природу. Штраф.
- Я номер запомню, в городе позвоню. В полицию.
- На кой? Толку не будет,- сказал с кряхтением вставая Дед,- лучше пойдем, поглядим, нет ли проводки медной или чего еще… Не далеко должно быть.
Через пять минут друзья обнаружили кучу мусора в канаве.
Адам  сразу полез рыться.
- Погоди,- сказал Дед,- вот сколько твержу: глаза есть - сначала посмотри, как учил Дерсу Узала. Чего там?
- Дрянь всякая, бутыль разбитый… Туристский примус. С виду целый. Взять?
Адам склонился, рассматривая  вещи.
- Цветмета нету?
- Никакого. Углы вот  у чемодана медные или кажется мне…Точно.
- Что за чемодан? Цел?
- Хламом набит… здоровенный, не вытащить.
- Может, антиквариат какой?
- Не знаю, Дед. Вы поглядите сами.
Дед осторожно спустился в канаву.
Он приблизил лицо к чемодану и отпрянул.
Адам испугался, так как никогда не видел Деда изумленным.
У того борода встопорщилась.
- Это же мой, мой чемодан! - вскричал Дед и, от колоссального выброса адреналина, обрел небывалую силу. Он легко выдернул чемодан из кучи и швырнул его вверх, на дорогу.
Чемодан взлетел, раскрывшись, рассыпая мусор, упал как бы со вздохом…
Дед прытко подскочил к нему и принялся ощупывать дно.
Щелкнуло.

                Судьба чемодана.

У Павла Петровича было два чемодана. В одном, большущем, он держал чистое, в другом –грязное. Чемодан с чистым бельем был старым фанерным добротным, оклеенным дерматином  с окованными  углами.  Немецкая работа. Павел Петрович звал его Павлом Петровичем и держал за камердинера, что ли.
Он выловил чемодан из реки возле базы байдарочников, где подра-батывал сторожем. Смотрит – черный ящик плывет. Страшновато…  Отловил его багром. Оказалось, что это чемодан в чехле. По весу он казался пустым. Так как у Павла Петровича была основная профессия -   бухгалтер, он старался никогда не портить свои активы. И немного более того, он приобрел привычку не то чтобы ничего не выбрасывать, но как бы придерживать, а то и прихватывать ненужные никому вещи … Например, у мусорки бутыль с узким горлышком стоит. Как пройти мимо.   Он нанял слесаря  открыть чемодан и сделать новый ключик. В чемодане оказалась зубная щетка в футляре.
   Второй чемодан был мягким, из кирзы, застежки  работают. Но запашок тот еще внутри. Павел Петрович звал его попросту  - Петрович. Петровича он купил после института, любил он свой чемодан в поездках. Но вышел  тот из моды, да и ездить Павлу Петровичу никуда уже не надо, стал он оседлым человеком.
 Чемоданы Павел Петрович и Петрович располагались рядом, под железной кроватью в большущей наполненной малогабаритными вещами  комнате. Когда человек Павел Петрович уходил на работу, чемоданы разговаривали. Частенько они ссорились.
- Вы низкая натура,- говорил Павел Петрович, - Что с вас взять?Колхозник. Недаром именно в вас хранят грязное белье. Во мне храниться запас чистого и благоухающего! Я служил настоящим аристократам!
- Ну, ты старый фанерный ящик, ты нафталином пропах. В тебе моль заве-лась от старости, а туда же, врать! Ты как здесь оказался?
Тебя в реку выбросили! А вот я полмира объездил и на самолете летал!
- Это ты полмира? Это я полмира, мешок ты! Щенок! Да я в старые времена  на пароходах плавал! В Турцию! Да ведь я, будет вам известно, почти чемодан- шкаф. Во мне костюмы английской шерсти перевозились. И вообще… У меня, если хотите знать, есть такая тайна… Да! Такими вещами не разбрасываются!
- Да, да, да…- дразнил его Петрович - их под кроватью все время держат.
Иногда они пытались толкнуть друг друга.
 Петрович периодически покидал свое место под кроватью- это когда человек Павел Петрович ехал в прачечную сдавать грязное и получать тут же сданное ранее и уже чистое белье.
А в чем же он привозил чистое из прачечной?
У человека Павла Петровича была еще и сумка! И хранил он ее на шкафу. Сумка и сумка, обыкновенная, спортивная с надписью на иностранном языке, имени у нее своего не было. Когда человек Павел Петрович перекладывал чистое белье в чемодан Павел Петрович, тот млел от счастья. Во- первых, потому что оба Павла Петровича были  педанты и обожали порядок , складочки ровные, тут простыни, тут вот наволочки, тут рубашки, носки, трусы… А, во-вторых, белье перекладывалось из Сумки! Сумки!  Петрович молчал и чернел от зависти и ревности. Ему тоже нравилась Сумка!  Никогда человек Павел Петрович не нарушал порядка. Чистое белье доставалось из большого чемодана, грязное складывалось в мягкий чемодан, отвозилось в прачечную,
в прачечной чистое перекочевывало в Сумку, из Сумки опять в большой. Такой вот круговорот белья в природе.  Человек Павел Петрович обычно брал с собой и Петровича и Сумку чтобы сдать грязное и тут же получить ранее сданное. Но иногда! Иногда происходили накладки, сбои и тогда человек брал с собой или только Петровича или только Сумку.
  Чемодан Павел  Петрович пытался найти систему в сбоях ритмов, но не смог.
– Человеческий фактор! – сказала ему Сумка со шкафа.
– Вполне вероятно, возможно вы правы, но разве и человеческий фактор не поддается учету? Алгоритм он, знаете ли…
 - Да чего развели научность на пустом месте! Бодягу. В этой прачечной то воды нет, то свет отключают. Им автоматы стиральные поставили, так ни один уже не работает! Бардак! – отозвался переполненный Петрович.
- Из- за таких вот Петровичей  бардак, из-за отсутствия профессионализма и ответственности на местах! Нет четких планов, нет трудового процесса! Цикличность, вот что главное, а не местечковые интересы, – раскипятился Павел Петрович.
 Ему не нравилась мысль, что Петрович и Сумка скоро отправятся в прачечную. Втайне он радовался сбоям, когда мог оставаться с Сумкой наедине. Павел Петрович набрался уму –разуму, риторике, ведь он служил у разных людей, в основном у чиновников и пару лет у кандидата математических наук. Оставаясь с Сумкой наедине Павел Петрович принимался рассуждать о смысле существования чемоданов, о их нелегкой, непростой судьбе и о своей, в частности. – Я знаю, что во мне есть нечто,- говорил он печально, - и это я должен скрывать… Как тяжело порою…
Духовная  жизнь чемодана и так не очень богата, ни театров, ни опер. Разве что радио послушать. Павел Петрович любил марши, это еще при Сталине. А вот был в комадировке в Киргизии. Акын как заведет свою песню часа на четыре, все про все. Заслушаешься.  Да и битлы не слабо. Это когда в общаге лежал, в медицинском когда учился, было дело. Студенты! Галстуки коротенькие, вот такусенькие! Котлеты столовские хранили в чемодане, ( и порой рядом  грязные носки, тсс...)  Об одном жалел Павел Петрович, о том жалел, что никогда не принадлежал он женщине… Ах, как бы хотелось!  Кружева, ленты, рюшечки. Парфюм! Ночные рубашки! Трусики… Почему нет? Чулочки. Мечта.
Вздыхалось порою чемодану!

Спортивная Сумка хохотала.
- Знали бы вы, что мне видно со шкафа - фыркала она.- Там такое…
- А что, что?- волновался Петрович.
- В окне, в доме напротив, видно, как живет одна пара… Тоже спортивные сумки. У обеих  застежки  – только липучки! Вы представляете? Уморительно! Ха-ха!
« Не вижу юмора, - думал Павел Петрович, - у меня замки тридцатых годов.  И что?»
Петрович тоже приуныл.
Сумка хохотала, хохотала… А сама слезу утирала. Думала: « Тюфяки. И чего им надо. И стройна, и умна, и застежки все на месте и молнии и липучки. И даже кнопки. А в любви еще никто не признался».
Однажды в комнате человека Павла Петровича собралась компания. Люди пили, закусывали, кричали : «Горько!»
Потом  все разошлись, остался хозяин чемоданов и еще женщина и девочка.  Девочку положили спать на раскладушку.

Утром маленькая девочка, как и положенно маленьким девочкам, залезла под кровать. Она увидела чемоданы Павла Петровича. – Ага!- закричала она, - какой классный ящик для игрушек!
Девочка пыхтя, едва сил хватило, вытащила Павла Петровича, открыла и быстро повыбрасывала все небольшое количество белья.  Она принесла и разместила своих кукол, их постельки, одежку, аксессуары - тарелочки, ложечки ,скалки…
- Нет! На помощь! Спасите!
- Сноб, интеллигент фальшивый! Старикашка!- заорал Петрович злорадно.
- Ха, ха, ха!- смеялась лицемерная Сумка.
- Фу!- сказала девочка и толкнула Петровича ногой.
Человек Павел Петрович тем временем завтракал с женой на кухне. Когда он встал из-за стола и вошел в комнату, он  неприятно удивился обнаружив ворох своего белья на полу и девочку в чемодане.
- Это мой чемодан – сказал он девочке.
- Нет, мой -  возразила та. Она вылезла и, захлопнув крышку, стала возиться с ключиком и замочком.

Подошла мама девочки.
- Дорогой, - сказала она Павлу Петровичу. –Когда мы начнем делать ремонт? Теперь здесь все будет по-другому! Мы обставим нашу квартиру новой мебелью, я буду заботится о твоих вещах, расходах… Барахло твое холостяцкое сегодня же выбросим на мусорку. Сделаем перегородку здесь? 
- Караул!
-Кто это?
- А! А! А!
- Кто тут пищит? Это ты, доченька?
- Мама, пусть этот чемодан останется? Я в нем игрушки буду держать, как будто это их домик. Наклейки наклеивать.
Женщина улыбнулась и постучала пальцем по крышке.
- Ну зачем им такой большой домик. Мы купим поменьше…
- Не хочу поменьше! А куда я буду новые игрушки складывать?
- Мы тебе купим красивый шкафчик для твоих игрушек.
- Не хочу шкафчик!
- Все, я сказала!
- Дорогая,- произнес человек Павел Петрович,- действительно, может быть, мы оставим хотя бы этот старинный чемодан?
- Это просто хлам, дорогой, ему не место в нашей квартире.
- Оставьте меня! Не хочу на мусорку!- кричал чемодан Павел Петрович, - У меня тайна… У меня двойное дно!
Конечно же, никто его не слышал, а Сумке и Петровичу не до его тайны было в этот жуткий момент.

                ***
Дед, Адам, вновь обретенная Хева  сидели  у костра. Дед рассказывал им свою историю последних лет:
 « В конце девяностых годов двадцатого века благодаря знакомствам я взял кредит в банке, нанял хороших ребят со сваркой  и вытащил из воды ничей пассажирский колесный пароход,  в заводи возле деревушки забытой. О нем никто и не  знал, а я знал. Я ведь давно живу. Отремонтировали его как могли, лишь бы держался на плаву, отбуксировали в Москву. Отреставрировал. Тогда начинался бум в ресторанном бизнесе и мне удалось выгодно  продать судно под плавучий ресторан.   В Астраханской области был известный мне с хрущовских еще времен  рыбопромысловый колхоз специализировавшийся на заготовке вяленой рыбы, у нашего института там была площадка для проверки торпедных двигателей. Бывало, сеть к торпеде прицепим, рыбки свежей на ушицу наловим… Гм. Так вот, тогда у них на огромных складах были воблы огромные штабеля! Стратегический запас. Ржавая, горькая уже. Куда ее столько. А в магазине не купишь, дефицит. Вот же было! Ни пива тебе в продаже ни рыбы. Но в девяностые,  когда производство пива стало налаживаться в стране, огромные массы трудящихся в Центральной России и в  Сибири   нуждались и  в вяленой вобле.
Я уже зимой съездил, посмотрел. Оказывается несколько лет тому назад у них случился пожар. Спрашиваю председателя, вся сгорела? Он головкой покачал… Вся, вся как есть, говорит. Всю, мол, списали. А что это за запах такой у вас в воздухе витает, спрашиваю. Это, отвечает, от пожара не выветрилось. Ну, если так, всего вам…  Только дровами печку топить тебе дешевле выйдет, говорю. И пошел.
 Короче, показал он мне подземный склад на случай атомной войны.
Скупил я у него всю рыбу. А чего ж? Качество неплохое.  Не поверите, к лету всю расторговал крупными партиями.
И пробурил скважину. Сто метров вглубь и нате вам, минеральная. Почему выгодно? Потому что помимо потребления воды стало расти производство пластиковой тары, бутылок, дешевые они стали. В общем, пошли настоящие деньги, чего там.
Ну и однажды, само собой, как я и ожидал, ко мне подъехали  оченно крутые люди и предложили продать им бизнес. Но деньги посулили вполцены, пятьсот тысяч баксов, и чтоб не дергался. Ладно. Все равно это вымогательство, вот что. Обидели меня. Продал я им дело и засел на даче своей, огородиком занялся. Только вскоре у них в скважине вода кончилась. Разыскали меня, кричат, ты нас кинул, мол, сейчас мы тебя уроем, верни бабло и все такое.
Да, я забыл сказать, что прежде чем бурить, я в двух километрах от скважины вниз по склону лесок сосновый с оврагом  арендовал для лесопользования, как говорится. Белый гриб  там какой! Но не в том дело.
 – Как это вода кончилась- спрашиваю,- такого не бывает!Покажите.
- А вот,- говорят, смотри - сухо! Не качается. Рядом пробурили еще одну стометровую. Нету.
- Хороши у вас мастера. Что, не можете глубже на пару метров бурить?
Бросились бурить, пошла вода.
Прошел месяц. Приезжают.- Все, сейчас порвем! Опять сухо.
- Придется вернуть вам деньги, куда денешься,- отвечаю, но вы мне верните скважину, хоть и без воды, а все имущество.
- Сроку неделя!
Через день звонят, пошла, дескать, вода в обе скважины, все в порядке, не хлопочи. 
Однажды я купил в антикварной лавке старинный  чемодан с двойным дном, этим лавочник и козырял. Содрал деньгу, однако. Люблю старые вещи. Давно на него смотрел.
Распродал  потихоньку я свое имущество, машинешку, дачу, квартиру, ценные бумаги. Обналичил все в доллары и получился миллион баксов. То есть десять тысяч купюр по сто долларов США одна тысячадевятсот девяносто шестого года.
Упаковал я их в в пленку герметично, от дождя или еще мало ли чего, обмотал скотчем и уложил на дно. Закрыл вторым. И вправду незаметно! Неопытному глазу, конечно. Обшил чемодан чехлом.
Решил я, ребята, пробраться на Украину, в Крым. Домик малюсенький с виноградной беседкой купить, загореть, засохнуть как йог и думать о вечном. Но сначала нужно было закончить со скважиной, пора. Дело в том, что в лесочке моем был довольно крутенький и глубокий овраг. Испокон веку там был  ручей питаемый мощным  родником. Видимо он и прорезал овраг. Но когда-то вода нашла себе другой путь,  и теперь по дну оврага течет слабенькая жилка, а основной ручей сильный, совсем коротенький, метра  два , он незаметно тут же уходит под землю. Давным-давно люди знали о нем и о  полезных свойствах воды, но забыли.   Я все рассчитал. Водоупорный пласт в месте скважины имеет выпуклую форму, в этот горб она,сважина, упирается. Слой подземной воды здесь небольшой совсем, метра два. Таким образом, если понизить уровень воды посредством усилиния ее расхода,  выпуклая часть обнажается оставаясь без воды. И, соответственно, если слив заткнуть, уровень повысится. Этим сливом был родник. Оборудуя скважину я позаботился о том чтобы расширить родник, сделать гидроузел и контролировать уровень водоносного пласта. Все делал сам. Все замаскировал!  Никто не замечал, что по дну оврага усиливался сток. Тем более, когда ослабевал. Да и некому замечать, как мне казалось. Перед тем как уйти я хотел открыть родник на полную мощность. Пока  его найдут, они обанкротятся! Но меня сдал местный лесник. Оказывается он давно  все пронюхал, только не знал до поры, как этим воспользоваться.
Темной ночью, ближе к утру, с чемоданом в руке, я пробрался к роднику и  повернул вентиль. Слышно было, как бурно усилился поток. В тот же миг со всех  сторон послышались крики, свет фонариков. Я, крепко держа чемодан, рванул вниз по оврагу. Сбил одного человека, другого… Раздались выстрелы. Воды в ручье  прибывало, обувь промокла. Я полез по склону пробиваясь с треском через заросли ольхи, продрался через заросли шиповника…Выскочил на луговину. Спустя время погоня прижала меня к нашей речке, что совсем неподалеку впадает в Волгу. Я тихо вошел  в воду и поплыл, держась за чемодан. – Вот он, вот он!- раздались возгласы –  Вылезай, паразит, мы тебя видим! Но это была неправда, они меня уже не видели. Нас вынесло в Волгу и я принялся осторожно грести к середине. Я уже не молод, как вы знаете и поэтому очень устал спасаясь от погони. Я лег на чемодан и забылся. На восходе солнца на меня налетел « Метеор».
- А что это? – спросила Хева волнуясь.
- Это теплоход такой, на подводных крыльях- сказал  Адам и стиснул ее пальцы, которые трепетно расположились в его пальцах.
- Да. У него скорость не менее шестидесяти километров в час. При сорока метрах длины и девяти ширины. Мне повезло, все таки «Метеор» успел сманеврировать и сбил меня только своей могучей волной. Я захлебывался, всплывал, снова тонул. Меня спасли, бросили спасательный круг.
- А чемодан? – спросила Хева.
Адам посмотрел на нее с юмором.
- А чемодан уплыл,- сказал Дед. -  С тех пор я и стал бродяжить по-настоящему.
Он вздохнул и произнес:- Жалею. Об одном жалею, что с родником так поступил. Не надо было его трогать. Совсем не надо. Ну что, выбирайте, ребята, завтра за билетами в Сочи? Или в Крым?
Хева, ничего не понимая, сердито и вопросительно глядела на обоих.
Адам дулся от смеха, дулся и лопнул, заржал со страшной силой.  – Приплыл чемоданчик обратно!
-Эх! – вскричал Дед. Он пошел вприсядку.
- Эх, эх!- прихлопывал Адам.
Дед  все- таки настоял на том, чтобы Адам взял полмиллиона.  – Мы нашли клад, правильно?
- Как бы да…- отвечал Адам,-  но деньги ведь ваши!
- Были! Были когда -то мои. Но нашли мы их вместе! Значит половина твоя.
Впрочем, Адам не долго сопротивлялся.

                Конец.
.
               Нет еще.   
    Я стоял посреди огорода под черным японским зонтиком, Настоящим японским, мне его подарила мама, тридцать лет тому назад, когда японское было японским. Я смотрел, как моя жена собирает огурцы с грядки. Накрапывал  дождик.
- Огурцы не боятся дождя-.сказал я. – пусть полежат.
 - Нужно собрать смородину.
- Что же ты собирала огурцы, а не смородину?
- Огурцы перерастают.
- Та да ти да та туда…тида…тида…
                Конец.
И это не конец.
                Конец.