Я слышу людей. Рядом.
Они трещат очень тихо.
Потрескивают.
Их много, в одном мире.
И он у меня в руках.
Я беру мир,
Чтобы отравить себя людьми.
Ирония?
Они оседают во мне.
Такие разные.
Я подношу их так близко,
Чувствую их,
Держу в руках.
Но...
Не они ли держат меня?
В темноте, зажигая,
Я дышу ими,
Давая возможность гореть,
Быть "кем-то", вне своего мира.
Чувствую их.
Они так близко, говорят.
А я продолжаю вдыхать.
Почему они горчат,
Оставляя неприятный привкус,
Который преследует меня,
Пока я не усну?
Но даже там, во сне,
Я не уверен,
Что не почувствую людей.
Совсем не помню тех,
Кто не оставлял чернь во мне.
Возможно потому,
Что я не касался их,
Ощущая на расстоянии.
Они не мои - люди в чужих руках.
Хорошо, что люди не вечные.
Вкусив одного,
Рука тянется за другими.
Это происходит само собой.
Одного мира бывает не достаточно.
Мы говорим, что люди разные,
Но осадок от них,
Что остается внутри - один.
К лету открываются окна.
Видно,
Как, бывшие на сухих губах,
Люди падают на асфальт.
А потом их топчут.
Тех, что совсем недавно,
Были согреты.
Они безымянные,
Потому, что их много.
И завтра, если я проснусь,
Я не вспомню о них.
Ложь.
Они останутся во мне.
Каждый, кто как может.
Я задаю вопрос, когда слышу их:
"А можно ли жить без людей?"
В ответ я слышу только треск
И ощущаю привкус во рту.
А если этот мир дешев и прост?
И те люди, которые в нём,
Несут ещё больше яда?
Человеческого яда.
Нет, сделаны же люди из одного!
Значит и внутри у них
Всё одинаковое!
А как быть с теми,
Кто не оставляет осадка;
С теми, кто не горчит;
С теми, кто делает ум яснее?
Их мир останется во власти иных.
Для меня он слишком дорог.
Я оставлю его,
Чтобы не видеть как,
Оставляя последний след,
Падают люди из закрывающихся окон.
Глядя на сигарету,
Размышляю,
Что когда-нибудь
Найдут и мой мир.
Тогда уже я
Буду тлеть на чужих губах.