Возвращение в ноль совершается так.
Человек на углу, на стене, на диване
или просто на нервах начнет раздевание,
бестолковые звуки мурлыча не в такт.
Он спокоен, поскольку снимает с себя
не портки, не бельишко, а что-то иное,
что застряло и стихло, как эхо лесное,
между створками сна. И губу теребя,
он с себя отрывает еще одни губы
и от глаз отделяет другие глаза
и слова отдирает. Все врут словеса.
Человек озирается. Это, скорее, привычка
убеждаться, что ты еще здесь, не истек
словно годности срок. Это просто исток
возвращения. Тире. Запятая. Кавычка.
Или, может, пробел. Потому, что пора
голубеть среди неба, дрожать среди ждущих,
где Вечность людей будто семечки лущит,
где в ноль возвернуться настала пора.
Возвращение в ноль совершается здесь.
Не в тесных чертогах больного сознания,
а в городе N, где обветрены здания,
и мир умещается в шепоте весь.