Была ты маленькой когда-то…
Была ты маленькой когда-то,
А я не старым и седым.
И пусть не жили мы богато,
Был вкусный хлеб и сладкий дым.
И быт наш не был обустроен,
Двенадцать метров на троих.
И под окном трамвай со звоном
Будил и спящих, и глухих.
Жила страна в своем застое,
И Леня Брежнев не мешал.
Руководил страной как мог он,
Хотя на ладан и дышал.
Был БАМ объявлен стройкой века,
Балет наш в мире удивлял.
Умели делать и ракеты,
Кормили до десяток стран.
Гимн по утрам страну будил,
И о успехах пятилетки
Партийный деятель нудил.
С экрана молодой Кобзон
Орал как раненный бизон.
И во дворе свои удобства:
На два толчка - полсотни душ.
И в метрах ста воды колонка,
По пятницам лишь в бане душ.
Зимой дома топили печку,
Дровами, иногда углем.
Варили рис, картошку, гречку,
Нам так уютно было в нем.
Я был тогда еще студентом,
Когда у нас ты родилась.
Тот миг прекрасным был моментом,
И в генах связь не прервалась.
Росла послушным ты ребенком.
Дитя, итог нашей любви.
Была у бабы первой внучкой,
Тебя лилеяли они.
Была любимицей ты всех,
И не слезала ты с коленки.
У бабы Кати и тетки Ленки.
В неделю раз у бабы Каты ты проводила время.
Мой долг тебя был принести,
И засыпала ты в пути.
Слюну пускала мне на темя,
Ходила в садик по утрам.
И не всегда с большой охотой.
Похоже садик для тебя тяжелой был работой.
Читал про «муху-цокотуху» тебе я до полсотни раз,
Но лишь Есенина стихи, святиться заставляли глаз.
Как и любой ребенок в детстве,
Ты любознательной была.
Во рту твоем я находил
Все, что не ел и крокодил.
Любовь к животным у тебя, была наследственной чертой.
Собакам, кошкам, хомякам
При встречах не было покоя.
Любила ты и рисовать.
И, если в доме было тихо,
Я мог часочек и поспать.
Знал, что будить не надо лихо.
Однажды, помню, не найдя ты под рукой клочка бумаги,
Разрисовала мне лицо.
Там были домик и коняги,
Цветочки и еще овраги.
Когда по улицам с тобой гуляли мы вдвоем.
Я выбрав старый - старый дом,
Рассказывал о том,
Как в нем живет добрейший гном,
А там на крыше чуть повыше
Веселый Карлсон живет.
И песенки он там поет,
Когда конфеты не жует.
Ты не ложилась долго спать,
Тогда я выдумал зерно.
И если в землю закопать,
При этом в девять лечь и спать,
То вырастет оно.
И будет на земле всегда цветы и доброта.
А ты мне верила всегда, святая простота.
Так незаметно для меня
Взрослела, хорошела, зрела,
Но в школе почему-то ты учиться не хотела.
Я не ругал тебя за то,
Учеба – это ведь лото.
Учиться ведь какие надо нервы!
И потому, очередной закончив класс,
Мы всей семьей на Украину
Везли тебя и маму Нину,
Не помню сколько раз!
И баба Катя за собой везде тебя возила.
То вас на север занесет,
То к брату в Шестаково.
Куда бы вас не занесло,
Вела себя толково.
Однажды ты на Сахалин со мною напросилась.
И там,на родине моей,
Воды солененькой напилась.
Затем с тобой мы были в Адыгее,
Но там не север, там погорячее.
Народ своею жизнью жил.
Рожал, работал и любил.
Тащил, что плохо где лежит,
Иначе, как устроить быт?
Ушел из жизни Брежнев, Черненко и Андронов.
И после этой тройки,
Пришел Мишутка Горбачев-
Прораб великой перестройки.
По телевизору опять треп с трибун калибра разного,
От писклявого до властного.
У всех одна порода.
Избранники народа.
Все толкались у кормушки,
Всем хотелось на игрушки.
Я думал, после школы,
Ты пойдешь по папиным стопам.
Но это были лишь мечты,
Тобой оставленные нам.
Не знал, что в голове твоей иные были бесы.
И вот уже передо мной,
Ты в форме стюардессы.
И мне пришлось это принять,
Не мог же дочь я потерять.
Затем тревоги, ожиданья.
Где ты? Куда опять летишь?
Мой ласковый и нежный стриж…
И понял я, что мой ребенок,
Освободившись от пеленок,
Во взрослую уходит жизнь.
P.S.:
Но а сей час, лишь в месяц раз
Позвонит мне она.
Я не в обиде на нее,
Сейчас ведь не война.
Но, что-то я не доглядел,
Чего-то не дал я.
А что птенец мой улетел,
В том смысл бытия.
Храни ее Господь всегда
От зла, недобрых дел.
И пусть она меня простит,
Я делал, как умел.