*****
Хмурый день на иглу наркомана наколот,
Только время моё всё бежит и бежит в никуда,
Только душу сковал леденящий пронзительный холод
И застыла в окне неживая чужая звезда.
Я иду по земле. А куда и зачем – неизвестно.
Тихо песни пою. А кому и зачем – не пойму.
Только есть у меня затаённая лучшая песня –
Пережитая боль. Не отдать мне её никому.
И тебя заманю не словами, а только глазами.
В глубину светлых чувств – из которой не выплыть совсем.
И тебе подарю в поцелуе тревожную память,
Память солнечных встреч. И тоску, непонятную всем.
* * *
Листвы поредела завеса.
К нам осень явилась опять.
И нежное золото леса
Ногами приходится мять;
Забыть, словно с разумом в ссоре,
Далёкого детства мечту
О том, как парить на просторе,
Земную беречь красоту.
Конечно, мне скажут ехидно,
Что, вот, истоптал, не стерпел –
А всё же в лесу не обидно
Искать вдохновенный удел;
От гула машин и народа
Уйти в оскудевшую тень,
Туда, где притихла природа
И солнце заполнило день.
* * *
С тёплым дождиком лето уходит.
И, как будто совсем ни при чём,
Тихо солнышко по небу бродит
Согревая прощальным лучом.
Из-под шляпки широкой лукаво
Улыбается боровичок:
«До чего ты неопытный, право!
Отыщи-ка меня, грибничок!»
Но пройду я, задумчивый, мимо
Хоть и знаю грибные места-
Мною царство лесное любимо,
И любимо оно неспроста:
Здесь глубокую боль и невзгоды
Исцеляет игра ветерка;
Здесь, в объятиях тонкой природы,
Жизнь моя и светла, и легка.
…И с грибом, словно старый знакомый,
Поздороваюсь взглядом одним…
…И, таинственной далью ведомый,
Не забуду, как встретился с ним.
*****
Здесь просек ещё не видали,
Не знают, что есть самолёт,
И в городе стёкол и стали
Живёт утомлённый народ,
А в этом лесном закоулке,
Где спит потаённая грусть,
Сквозь ветки огромнейшей елки
Глядит доолегова Русь.
И взглядом скользит изумлённым
Пытаясь понять каждый шаг
Спешащего сквозь буреломы,
Кладущего что-то в рюкзак.
И как ей, задумчивой, надо
Познать проходящего бег!
Зачем, если нету награды
Приходит сюда человек?
*****
Ветра вздох качнул легонько ветки
И скатился, балуясь немножко,
В чащу, где сосёнки-малолетки
Тянут к солнцу острые ладошки.
На покров лишайника седого,
Осыпаясь, падают хвоинки –
Точно в небе ласкового бора
Запорхали медленно снежинки.
И, в лучах играющего света,
Тишиной наполнен безмятежной,
Так задумчив на исходе лета
Старый лес по всей Руси безбрежной…
*****
Дождик – бродяга всё злится…
В хмуром сосновом бору
Вдруг пробежала лисица
В сонной тиши поутру.
Здесь, где под боком столица,
Лес и загажен, и пуст…
Но пробежала лисица,
Скрылась в лещиновый куст.
Хитрой лисицею счастье
Всё убегает от нас…
Может, проходит ненастье?
Может, пройдёт и сейчас?
*****
Конец зимы. Я в ожиданье лета.
Так хочется, заснув в тиши ночной,
Плыть по реке туманного рассвета,
Разлитого над чащею лесной.
Так хочется забыть свои заботы,
Неблагодарный и "ненужный" труд,
В белёсой мгле кричать и звать кого-то,
И вслушиваться в отражённый гуд.
Мечтать о том, когда в дремучий ельник
Войдёт Она как сполохи зари,
И буду я, бродяга и бездельник,
Ей сочинять сонеты о любви.
Она пройдёт, не говоря ни слова,
Красива, неприступна и быстра.
Она пройдёт… И мне придётся снова
Сутулиться у яркого костра.
Потом идти… А путь таёжный долог –
Считай себе древесных мертвецов.
Ведь такова судьба, лесопатолог, -
Встречать в туманах милое лицо.
*****
Сшибает ветер листик ломкий,
Светла осенняя слеза.
В глазах сидящей незнакомки
Я увидал твои глаза.
И сразу вспомнилось былое,
Вся прелесть наших первых встреч;
Быть может, самое святое,
Что стоит в памяти сберечь.
* * *
Что знаешь ты об одиночестве,
Об одиночестве таком,
Когда и жить совсем не хочется,
И явь сроднилась с жутким сном;
И к счастью двери так задраены,
Что, кажется, – не отопрёшь,
А новый день с ухмылкой Каина
Бросает в оторопь и дрожь;
И серым снегом равнодушия
Заметены давно пути,
И кто-то, злобный, ждёт, что струшу я
И не смогу себя найти?
Стихом заговорю.… А надо ли?
Чужому сердцу – невдомёк…
…Как ленинградскою блокадой
Мне выдан светлых дней паёк,
И, в днях тоски как в бездне тонущий,
Кричу – не слышат голос мой
Ни красный крест на «Скорой помощи»,
Ни тот, что чёрный, гробовой,
Ни золотой – над храмом, запертым
Предусмотрительным попом…
…И даже нищих нет на паперти -
Лишь тени движутся тайком…
« - Подай мне руку, друг! Не вызволить,
Тепло почувствовать – подай...»
Но, отшатнувшись, тает призраком
Былая дружба. «- Пропадай…»
…И, верно, ничего не сделаешь:
И жизни нет, и смерти – нет…
…А на столе бумага белая
Чуть шелестит: «Дерзай, поэт!»
*****
Как-то ранней весной
Зазвенели призывно капели
И казалось порой,
Что любовью весь мир напоён.
Но любимой глаза
Подозрительно вдруг посмотрели
Да искать принялись
Недостойное в чувстве моём.
И нашли: не понравилось то,
Да вот это;
Где-то слишком болтлив,
А где надо – ни к месту – смолчал…
И тоской опалило
Бессовестно знойное лето…
И остался пустынным
Души отстранённой причал…
А вокруг – кораблями –
Красавицы плыли куда-то;
Заглянув мимоходом
В скорбящую душу мою
Ухмылялись ехидно
И вслух говорили: «Так надо.
Надо ад пережить, если мог
Обретаться в раю.»
…Дни проходят уныло,
Петлёю сжимая всё туже
Чувств моих неизменных
Заброшенный всеми удел.
И весна – не весна,
Если стал я любимой не нужен,
А последний суровый –
И, может, предсмертный –
предел…
* * *
От любви не уходят…
Любимых бросать ни пристало…
Что же ты всё молчишь
И пустое читаешь всегда?
… Вот холодным дождём
Наше время стекает устало,
Чтобы тихо повиснуть
На чёрных, как смерть, проводах…
Брошу трепетный взгляд…
Но глаза ты надменно отводишь…
И желанные губы
Упрямо твердят: «Не мешай!»
В паутине дождей, заплутавшись,
Заветное бродит…
Не к нему ли спешит
Запоздалый промокший трамвай?
А стихи… Что стихи!
И поэзия душу не лечит,
Если чувств не видать –
Всюду слов зарифмованных сор…
…Но закрою глаза –
Предо мной наши первые встречи,
И не хочется слышать
Теперешний наш разговор…
*****
Всему есть на свете черёд и пора,
Но счастье уходит так рано…
Она уезжала в шесть-тридцать утра,
А я ей тащил чемоданы.
И в дальнюю даль средь лесов и озёр,
За синюю гладь океана,
Она улетела… Погас мой костёр…
А я ей тащил чемоданы…
О, боже! Повсюду так гаснут костры.
Друзья слишком рано уходят,
И жгут корабли, и сжигают мосты…
Другие, быть может, находят?
А где-то в России, на чёрной реке,
Сквозь бури, дожди, непогоды,
Буравит буксир, задыхаясь в тоске,
Разлуки тяжёлые воды.
*****
А ты немного удивись,
Почуяв странный зов природы,
Когда слетает жёлтый лист
Во тьме осенней непогоды,
И серый дождь моей слезой
Застыл в заплаканном окошке,
Дохнуло на сердце грозой,
И на душе скребутся кошки.
Что, если я таким листом
К тебе покорно прилетаю?
Но ты меня не пустишь в дом,
Привычно прошлое сметая.
И я на землю упаду,
Такой невзрачный и неяркий,
Покорно гибнущий в аду
Колёс спешащей иномарки.
А ты, довольная, пройдёшь,
В машину сядешь и уедешь.
Но чувства, острого, как нож,
Наверно, никогда не встретишь.
*****
Холодный август. Солнышка немного.
И долго поутру, который раз,
Несмелый дождик шепчет у порога
О том, чего и не было у нас.
Но всё равно – пусть он не умолкает,
Роняя вновь и вновь потоки слов.
И осень ранняя пусть золото вплетает
В густые кудри дремлющих лесов.
И что с того? Пускай проходит лето!
Ведь ты же знаешь – главное не в том:
И в сумраке зимы, тобой согрето,
Пылает чувство трепетным огнём -
Тогда оно, как жизнь, не угасая,
Среди снегов забвения горит…
И верится, что есть любовь такая,
Которая и время победит.
А если так, пока мы друг для друга
Хоть что-то значим в лабиринте дней,
Я буду одного просить у Бога –
Чтоб только ты была мечтой моей…
*****
Под ураганом ель всю ночь стонала,
К земле сухие ветви опустив.
А вздыбленные дебри ветровала
Всё повторяли заданный мотив.
Казалось: пальцы веток растопырив,
И словно бы пытаясь уползти,
И после смерти так деревья выли,
Так изливали скорбное «прости»…
Но всё ж никто их воя не услышал.
Вокруг валёж. Что дальше – всё равно.
И - пулеметом - дождь ударил с крыши
Так, словно в кадрах старого кино.
Который час строчит, не умолкая,
Упорно пригибая каждый куст.
И кажется, что пулями срезает
Ростки больших, невысказанных чувств.
*****
Так облако смеялось истерично,
На небосклоне морщилось скабрезно:
"Зачем ты пишешь, дурачок, о личном?
О нём и так уже давно известно!"
"Зачем ты пишешь всё о сокровенном,
Как будто нету дела до иного?
Живи как все, заботясь о мгновенном
И не жалея сказанного слова!"
Так облако ругалось, продолжая
По-наглому безудержно смеяться.
Как женщина, когда-то дорогая,
С которою не стоило встречаться.
*****
Когда, напомнив голос скальда,
Поют ветра осенней тьмы,
Я вижу призрак Бухенвальда
И стены каменной тюрьмы.
И жизнь, забитая в квадратик,
Течёт неведомо куда,
Как сумасшедший математик
Считая мне мои года.
Кругом безлистые скелеты
И руки скрюченных ветвей.
И не узнаешь: кто – ты, где – ты,
Зачем живёшь среди людей.
Стоят кленовые колонны,
Застынув в сумраке аллей,
Как заключенных миллионы
В жестокой тьме концлагерей.
Их руки тянутся упрямо,
И тихо просят: "Помоги!"
А я зализываю раны,
И насмехаются враги.
*****
Вокруг толпа. Потоком равномерным
По эскалатору скользит спешащий ряд.
И роза алая, без листьев совершенно
Вдруг привлекла девичий резвый взгляд.
"Кому нужна ободранная роза?" –
Всё удивлялась девушка в метро.
Торговка не расслышала вопроса
И улыбалась тихо и хитро.
Кому ты нужен, лишний совершенно,
Забытый бесконечно человек?
Нет, никому. Жестоко и надменно
Хрустит костями уходящий век.
Как жаль, что не спасает Землю разум
И всюду разрушением грозит.
А красота – вот чёртова зараза! –
Ободрана и спрятана в гранит.
*****
Как человек подобен глубине,
Огромной бездне дальних океанов!
И, улыбаясь вкрадчиво при мне,
Наносит в спину мне за раной рану.
Его лицо изображает штиль.
Но вся душа от ярости бушует.
И я спешу уйти за много миль,
Пока глубины чувств не отштормуют.
Сложу привычно стопочку бумаг,
Пойду домой неспешною походкой.
И будет он выглядывать как враг,
Внезапно атакованный подлодкой.
Ну, а когда последний смолкнет шквал,
Исчезнет в сером будничном тумане,
Мне нужно будет крепче взять штурвал,
Чтоб дальше плыть в житейском океане.
*****
Мир поглощен тягучей летней скукой,
И кажется, что вечность-ерунда,
И белый теплоход ленивой щукой
Плывет себе неведомо куда.
И, пожирая взглядами пространство,
На палубах по-чаячьи галдят
Богатые, и просто иностранцы;
И что-то непонятное твердят.
Приятно плыть средь русского раздолья
И, в берега уставив сытый взгляд,
Не думать о постигшем русских горе,
Не слышать, что об этом говорят!
И что с того, что ширятся погосты
И нищего протянута рука?
Ведь с палубы совсем легко и просто…
Смотреть на чью-то бедность свысока.
****
Иду по лесу, по траве кислице -
Её так много в ельнике вокруг.
И словно вижу ласковые лица
Моих друзей, приятелей, подруг.
Мала кислица да неприхотлива:
Цветёт себе, и нету ей преград.
А для меня она – лесное диво –
Дороже самых дорогих наград.
Когда-то так же в лёгком платье белом
Моя любовь тихонько отцвела.
Ругал себя за то, что был несмелым,
Напрасно ждал. Такие вот дела.
………………………………………..
Теперь тисками крепкого бетона
В ущельях улиц сжаты свет и даль.
И я один. И далеко от дома.
И всюду - серый городской асфальт.
*****
Пришла зима. Кругом - снегов нирвана.
Деревья в парке городском стоят
Как лес кораллов в толще океана,
Сверкая белым. Их недвижен взгляд
В безмолвие темнеющего неба
Как в темноту непознанной души…
И время тонет в призрачную небыль
Так, словно бы и некуда спешить…
Но кажется - в костюме водолазном
Шагаю, оступаясь и скользя:
Здесь, в сумраке тревожном и ненастном
Остановиться ни за что нельзя…
А где–то рядом – рыбами – машины
Сбиваясь в стаи, глупые, снуют.
И запахом солярки и бензина
Насквозь пропитан странный неуют.
И хочется уйти к земле далёкой,
Туда, где солнце, где не жди тревог.
…Но щупальцами улиц так жестоко
Меня опутал город – осьминог…
ВОСПОМИНАНИЕ О БАБУШКЕ
Подумалось: не скоро буду дома я
В родном краю, где светлая тоска;
Где спит моя Арина Родионовна,
Спит вечным сном, погребена в песках…
Пронзает грусть… Кладбище деревенское
Свободно от никчемной суеты.
И чувство отрешенности вселенское
В душе раскрыло лучшие цветы…
Пусть, вырастая в строки стихотворные,
Они цветут который год подряд
Для тех, кто ценит чувства непритворные,
Для тех, кому о многом говорят…
*****
Здесь считают: деревья – не люди,
Деревяшки, короче – дрова.
И топор занесёшь – не осудят:
Им, деревьям, – какие права?
Чуть пройдёшь от конторы лесхоза
По лесам, что остались вокруг-
Видишь: в соке кровавом березы
Прячут плети истерзанных рук;
И скрипят на ветру, погибая,
Словно криком на помощь зовут.
А душа так от боли рыдает-
Ничего не поделаешь тут…
Где ты, гордая ранняя слава
Благородной славянской земли;
Той, где люди, как внуку Триглава,
Подаяние древу несли?!
И зачем я живу – непонятно.
Проклинаю безжалостный век.
Вырубая леса многократно,
Всюду гибнет и сам Человек…
*****
Сядем в сани с тобой на рассвете,
Полетим в серебристую даль,
Где гуляют лишь звери да ветер
Рвёт лесов вековую печаль.
Старых сосен корявые руки
Там обнимут багрянец зари,
Издавая зовущие звуки –
Там, у самого края земли.
Там, у самого края, у входа
В царство лучших миров и теней
Нам напомнит родная природа
О любви бескорыстной своей,
И, как матери, сосны склонятся,
Тихо спросят: "Устал, человек?
Разве можно так долго скитаться?
Или стал уж немереным век?
Пусть приходит к родимым причалам
Кто родные забыл берега."
Не с того ли, затихнув сначала,
Так шумит беспокойно тайга?
*****
Весна за окном. Неужели
Закончилось время зимы?
И цокают звонко капели
И будят забытые сны.
А сны эти светом богаты,
И кажется, словно порой
Так солнцу весеннему рада
Земля, что покрыта водой.
И хочется верить в искусство,
Что вечно течёт, не спеша;
И свежему светлому чувству,
Как прежде, открыта душа.
И в празднике света
Недели
Летят, и солгать не дадут:
Однажды весною капели
Снега одиночества жгут.