И был ты раджой, а я была Сабба-Димой, да кончилась сказка, высохли все чернила, избыточность слов становится ощутимой, и каждые новые пишутся вкривь и вкось. И нет их таких, как прежде, животворящих, расплавленных прошлым, кованых настоящим, и время опять откладывать в долгий ящик стихию стихов, вытворяемую рукой. Избыточность слов почти что невыносима – плескала волнами на борт иная сила, и небо над нами, потерянными, сквозило, как щель, пропускавшая яростные ветра. И был ты раджой, а важно ли, кем была я? Вспорхнули с ветвей излюбленных птичьи стаи. Над темной водою рыжий закат пылает.
Пора познавать молчанье. Пора, пора.