Постою у окна, чтобы выпытать у тишины
Тайну первого снега, упавшего ночью на крыши,
И в стекло разглядеть желтый глаз истеричной луны,
И рукой дотянуться до неба и чуточку выше…
И тогда я вдруг стану на самую малость мудрей,
Подустав от памфлетного воя хронических стадий,
И появятся точки промокших весенних грачей
На полях моей белой, в косую линейку, тетради.
Побегут по весне колобродить бродяги ручьи,
А за ними потянутся в лето и стаи вороньи,
И совсем разбредутся на воле и станут ничьи,
Моих прежних дорог окаянные резвые кони.
Ветер высушит стебли травы, под осенний сумбур,
И, впадая в запой, будет сплевывать новые рифмы,
Насмехаясь над важностью серых облезлых скульптур,
Что скрывают в застывших губах то ли сны, то ли мифы.
Осень выплачет слезы, сорвав впопыхах оберег,
Уползая подальше от глаз шестипалой волчицей,
А на крыши домом снова выпадет утренний снег,
Неестественно белый и чем-то похожий на птицу.
И спугнув у помойки бомжа, что нырнет в полутьму,
Взбеленится пурга и затянет потуже подпругу,
А вселенная, молча презрев нищету и молву,
Будет гнать свою ось по знакомому вечному кругу…