Ментовские игры...

               
                Я- следователь

     Конец октября, не поймешь: то ли осень задержалась, то ли зима спешит. Как всегда  у нас бывает - зима пришла, как  снег на голову. Вот с утра и валит снег, холодища. Зачем-то постригся коротко, теперь и голова мерзнет. Хотя, что там, всё равно заставят,- скоро смотр перед праздником, как- никак, - день милиции. Чтобы и форма не морщилась, носки уставные, свисток был в кармане. Черт - те что. Зачем это следователю. Кому- праздник, а кому- дежурство. Вот и четырехэтажное серое здание УВД. Ну вот, опять Подянский  уже стоит у дверей.
     - Так, так, опаздываем на 6 минут, господин Усанов, так и запишем.
     -  Анатолий Иванович, я это…, встретил по дороге свидетеля по делу, поговорил с ним, вот и задержался.
     - Нет, ты его к 9.00 приведи в свой кабинет и разговаривай с ним, сколько хочешь или сам приди к 9 часам, а потом уже, иди, куда тебе надо. Но не опаздывай.  Взяли, понимаешь, моду опаздывать. Да,-  зайди сразу к   Марь Ивановне, она просила  найти тебя, какое-то дело тебе списала.
     - Ладно, только пальто сниму и к ней.
     Так, пока Марина Ивановна на оперативке у начальника, можно и перекурить, отойти от холода, погреться. Включил кофеварку: вот замечательная штучка, кто подарил уже и не помню,- наливаешь стакан воды,  насыпаешь 2 ложки  сухого кофе, сахарного песка,- всё  на 1 чашечку кофе, а потом  как в самогонном аппарате,- пожал-те,  кофе готово, а аромат какой? Чудо. Достаешь сигаретку из голубой пачки с самолётом и надписью «ТУ-134», - мои любимые и затягиваешься…
     - Заканчивай перекур, Усанов. Ты зачем вчера возбудил 9 эпизодов по мошенничеству мастера по гаражам Егоркина? В кабинет входит сама Марина Ивановна Феклицына, кстати, полковник  милиции, начальник следственного отдела УВД. Нет, не просто входит,- это я мягко сказал, -  врывается в кабинет и сразу в бой, т.е., в атаку. Как тут, не встать, да и женщина, вроде. Сейчас будет: я тебе не разрешала, ты зачем идешь на поводу ОБЭП, ты зачем мне портишь цифры, он у тебя даже еще не задержан, а ты возбуждаешь, - глухарей мне вешаешь.
     - Я тебе разрешала, твою мать, возбуждать дела? Говори – разрешала!?
Удар кулаком по столу. Мне кажется, крик Марины Ивановны и её удары по столу, раздаются  в коридоре и дальше разносятся по всему УВД.
     - Ты зачем идешь, твою мать, на поводу у ОБЭП!? Ты, твою мать, портишь мне все цифры! Он у тебя еще не задержан,  нет? Ты зачем, твою мать, глухарей мне вешаешь!?
     - Марина Ивановна, начальник ОБЭП просил, у него тоже с цифрами что-то не получается, нужны дела, а задержать Егоркина, сказал, - дело времени.
Лучше бы я этого не говорил. Потому, что опять удары кулаком по столу, крики. Так, еще немного и всё, успокоится. Она успокоится. Она - же вампир. Мою кровь пьёт. Попьёт-попьёт, успокоится, подзарядится немного и всё. Отошла вроде…Вот, такая она, Марь Ивановна, мать наша…
     - Понял, Марина Ивановна.
     - Хорошо, что понял. На, принимай дело к своему производству. Она бросает на стол несколько листков, скрепленных скрепкой.  Сын убил мать,  дома пили. Мать в морге, бандит в ИВС, завтра срок задержания заканчивается, арестуй. Там всё ясно, чтобы в конце месяца дело сдал. За тобой еще 3 дела и никаких отговорок. Конец месяца, конец года,  конец квартала, а  декабрь на носу, отчет за год не за горами. Всё. Работай.
     Ну вот, разгон дала, кровь попила и дальше пошла. К другому следователю. Такая у неё работа. Так, посмотрим ,  ну что тут принесла нелегкая. Постановление о возбуждении уголовного дела по ст. 108 ч.2 УК РФ.  22 октября около 22 часов в  доме № 6 по улице Терешковой , гр. Фокин К.Ю., находясь в состоянии алкогольного опьянения, на почве ссоры со своей матерью Фокиной М.Н., толкнул её в спину на лестничной площадке    3-го этажа дома, после чего Фокина М.Н. упала вниз головой , ударилась о радиатор отопления, расположенный между 2 и 3 этажами, получила закрытую черепно-мозговую травму головы, ушибы тела, нижних конечностей, скончалась на  месте. И подпись. Следователь  А. Комов.
     Далее осмотр места происшествия, понятые из этого дома, не фотографировалось, ничего не изъято, прочитан  следователем вслух, замечаний нет, подписи. Сразу видно, что не следователь, Санька Комов. Не следователь. Пришел к нам из оперов. Его вообще хотели уволить, как и Подянского,  как профнепригодных к  оперативной работе, но как-то попали оба к нам.  Чудеса, да и только…Что там дальше. Допрос свидетеля Фокина: жили вместе в комнате коммунальной квартиры на 8 семей, занимали с матерью комнату 12 кв.м., по коридору последняя комната слева, не женат, не судим, вчера вечером пили с матерью, пошли снова за водкой, на площадке поссорились, из-за чего не помню, толкнул её в спину. В подъезде было темно, лампочка не горела. Я услышал грохот по лестнице, повернулся и пошел в комнату спать. Разбудили работники милиции, сказали, что я убил мать. Вину признаю полностью, в содеянном раскаиваюсь. Свидетели допрошены: ничего не видели, не слышали. Мать с сыном - Фокины пили часто и много, мать пенсионерка, он - не работает. Постановление о назначении судебно-медицинской экспертизы: какие телесные повреждения причинены, отчего наступила смерть. Отдельное поручение операм: установить свидетелей преступления, сотка - протокол задержания. Рапорт опера о раскрытии им преступления. Всё. Пока ничего хорошего, вопросы остались:
     1. Жили с матерью всегда вдвоём, связь сына с матерью иногда бывает крепче матери с дочерью,- зачем толкнул её в темноту с лестницы. Был сильно пьян? Не любил мать?
     2. Почему не помог, повернулся и ушел, бросил мать в темном подъезде?
Что-то не складывается. Что-то здесь не то. Ну ладно, время есть, проверю.
     Сначала напишем постановление о принятии дела к своему производству, как учили, это закон. Пока не примешь к производству, все остальные действия незаконны. Вот так вот. Потом  с визитом к Фокину, что вспомнил за ночь. Пока напишешь вызов, пока  поднимут. Сейчас нужно пойти, потом набьются в одну комнату, - тут и адвокаты, следователи, обвиняемые, еще приведут и  свидетелей на очную ставку, - дышать нечем.
     Вход в ИВС на 2 этаже, металлическая светлая  дверь, слева - наверху звонок, взгляд глазка в центре двери, и с неприятным скрипом и стуком открывается замок,  за ним и дверь открывается. За ней  другая дверь, металлическая решетка, тоже на замке. Щелчок и она открылась. В конце длинного коридора у окна у тумбочки сидит конвойный, на стене висит телефон. На тумбочке журнал.
     - Кого надо?
     - Фокин, подозреваемый, по сотке, за Комовым числится.
     - Проходите в 15-ый  кабинет, сейчас приведём.
     - Можно отдельно,-  в кабинет оперов, хочу поговорить с подозреваемым отдельно от других?
     - Нет, все заняты, опера работают.
     - Ладно, давай в 15-ый, только чтоб поменьше народу было.
     Через несколько  минут в кабинет ввели Фокина. Небольшого роста, худощавого телосложения, с залысинами на лбу, был какой-то уставший, толи не выспался, толи действительно устал от всего, что ему выпало и ему уже всё равно, что дальше с ним будет…
     - Здрасьте,- тихо проговорил Фокин, сел на стул напротив меня, опустил голову и что-то стал рассматривать у себя под ногами. Я смотрел на него. Что же ты за человек такой, Фокин,- подумал я, как ты мог убить свою мать. Мать твою.Что же делает алкоголь, что сын убивает самого дорогого человека на свете, который дал тебе жизнь. А могла пойти и на аборт. И нет тебя,  Коська Фокин. Нет… А она тебя родила, мучилась, воспитала. Ну ладно, это всё эмоции. Начинай.
     - Фокин, я следователь Усанов, буду вести твое дело, рассказывай, как  всё было. И с самого начала. И всю правду. Понял, меня ?
     - Да… Я  свою маму не убивал… Я не убивал её…, не убивал…
Он смотрел на меня и всё повторял и повторял, что не убивал свою мать.
     - Хорошо. Константин Юрьевич, как всё было, расскажите.
     - Мама получила пенсию, купила чекушку водки, пива баллон, -полуторку.  Ну, мы с ней отметили это дело. Правда, закуски было мало и я  быстро спьянел. Мама сказала, что хорошо сидим, что  еще сходит за чекушкой.  Я не мог с ней пойти и не смог  её остановить. Она ушла и больше я её не видел живой. Меня разбудили работники милиции, я так и сидел за столом , сказали, что я убил свою мать.
     - Стоп, стоп! Фокин, твою мать! Ты чего несешь? Ты дал показания следователю, что вместе  с матерью  пошли за водкой и в подъезде с матерью произошла ссора ,  и ты толкнул её в спину , она покатилась по лестничному маршу, повернул назад и  пошел спать!
     -  Да нет, начальник, не так было дело. Меня тут допрашивал следователь с опером, говорили, что я убил мать, не хочу говорить им правду, и всё такое. В общем, удары были со всех сторон. Я с детства боюсь ударов. Всегда жил с матерью. Нет друзей. Не было жены. Моя мама, моя мама…
     Тут у него губы задрожали, слезы. Так. Спокойно, кричать на него бесполезно,  толку не будет. Что же произошло там? Убийство или несчастный случай. Нужно сходить на место происшествия. Допросить свидетелей. Назначить  дополнительную судебно-медицинскую экспертизу -  могла ли Фокина получить указанные телесные повреждения при падении с  высоты своего роста,  при падении на лестничный марш, при ударе головой об радиатор отопления.
- Ладно, Константин Юрьевич, я проверю, что ты сказал мне сейчас. Проверю и приму решение. Посиди пока.
     Фокина увели в камеру, я вернулся в свой кабинет № 308.   Вот жизнь!
Я учился в Харьковском высшем  военном  авиационном училище лётчиков имени дважды  Героя Советского Союза Сергея Ивановича Грицевец и отделение было  тоже  №  308. Почему- то у меня в жизни всё повторяется. Всё по второму разу, а говорят, что дважды нельзя войти в воду. Это, наверно, не про меня.
     Так,  нужно идти в « чудильник», поговорить с людьми, посмотреть место происшествия. А потом решим, что дальше делать.
     Я пришел по адресу. Сказать, что это дурдом,- ничего не сказать. Пятиэтажное кирпичное здание,- общежитие. Окна темные, в некоторых стекол нет, забиты фанерой. В подъезде света нет. Пробираешься по лестнице на ощупь, чертыхаясь и ругаясь. Грязище, мусор валяется. Как здесь люди живут. Вообще-то , я здесь в первый раз, как-то не случалось раньше быть здесь. Ну да ладно, наверху, всё-таки свет, какой – никакой, виден. Поднялся на  третий  этаж, пошел по полутемному коридору, впереди свет, более яркий и голоса. Ну, наконец-то. Люди есть. А это свидетели.
     Я встал в проеме двери,- оказалось, что это общая кухня и громко сказал:        « Здравствуйте, товарищи ». Осмотрелся. По – моему,  я слишком громко поздоровался, потому что все сразу уставились на меня и перестали разговаривать. Я был в гражданской одежде, т.е., в пальто, брюки гражданские, ботинки не форменные,- на платформе, как сейчас помню, черно-красные. Как-то я зашел в кабинет к полковнику Алабину Виктору Петровичу, был в милицейской форме, при погонах и в этих башмаках,- нужно было подписать  рапорт о продлении  срока содержания в ИВС одного обвиняемого. Он увидел меня в этой обуви и говорит:
     - Усанов, что это у тебя на ногах? Я отвечаю -  ботинки. Он: -  Вижу, что, не лапти, а ботинки. Что ты Ваньку валяешь? Почему черно- красного цвета? Почему не уставные?
     - Других нет, подпишите, пожалуйста, товарищ полковник, рапорт и я пойду…
     -  Вон из кабинета, и чтобы я тебя больше не видел в этих ботах!
В общем, так и было. Хорошо, что он  не видел мои  желтые носки.
     Я сказал, что следователь , расследую дело о смерти Фокиной, может кто видел и скажет, что здесь случилось вчера вечером. К моему  удивлению, - что сейчас скажут: нет , мы ничего не видели, не слышали, и вообще, - сами  мы не местные, - услышал:
- Товарищ следователь, отпустите Фокина, он не виноват в смерти матери.
     Это был мужчина средних лет, он был в  белой майке и спортивном трико темного цвета, на ногах коричневые сандалии, сидел на табуретке - нога на ногу и улыбался мне. Рядом сидели на табуретках три женщины разного  и непонятного возраста. Они стали кивать и поддерживать мужчину, подтверждая, что так и было.
Я спросил, что здесь произошло. Мужчина продолжал:
     - Вчера, тетя Маша Фокина получила пенсию и с сыном отмечали это событие , как обычно, в своей комнате. Мы вот в этом составе сидели на кухне, вели беседу, так сказать, общались. Тетя Маша,- маленькая худенькая бабулька,  божий одуванчик,  была  пьяная, на ходу одевала пальто и никак не могла попасть в рукав, а заодно и в проём  двери на кухню, её так и   вело из стороны в сторону. Я говорю:
     - Теть Маш, куда это ты собралась, на ночь, глядя, на свидание? Ты же в дверь не попадаешь.
     - Какое свидание,- мужчина стал подражать и, старушечьим голосом, продолжал,- за чекушкой схожу, щас приду. Повернулась и пошла. Под утро, кто-то на неё наткнулся. Она лежала головой к батарее. Вызвали скорую, милицию. В подъезде сам черт ногу сломит, не мудрено.
     - А где был Константин?
     - Его не было с матерью. Он  заснул в своей комнате. Это подтвердят все. Не убивал он мать. Что-то там,  ваши накрутили… Не убивал… Вер, ты же заглядывала к нему, ты чего молчишь- то ?
     - Да, что говорить-то, - да, видела Костика, он был в своей комнате, спал за столом, а теть Маш одна пошла за чекушкой. Она сама и упала на лестнице головой о батарею. Факт. Костик здесь не причем. Он маму любил. Я знаю. Никого не обидит. Пьяница тихий, всегда с матерью. Отпустите его…
     Я   всех  подробно допросил, осмотрел комнату Фокиных. Всё осталось, так как было вчера: на столе рюмки,  почти пустой баллон с пивом, закуска, остатки хлеба, колбасы. Всё же  нужно, для чистоты дела, назначить по делу дополнительную судебно-медицинскую экспертизу, потом решить, что же делать.Из допроса жильцов коммунальной квартиры, из показаний самого Фокина, я понял, что Фокин не убивал свою мать, но до конца проверки Фокина выпустить из ИВС.
     Дежурный  ИВС был недоволен, - время было позднее, в кабинет на второй этаж, естественно, не поднимали и я решил поговорить с Фокиным, убедиться, что он преступления не совершал. Он говорил мне. как жили они вдвоём в коммуналке, как мать получила эту комнату. Он у неё поздний ребенок, любила его очень, а он любил её… Он говорил и говорил, не мог наговориться.
-Ладно, Константин, пошли на выход. Стучи в дверь дежурному, пускай откроет замок, сейчас пойдешь домой. Наведи там порядок, похорони мать…
     - Он, что до утра не потерпит, пускай сидит,- ворчал дежурный. Еще сутки у тебя есть, ничего с ним не случится.
     - Ты знаешь, что они часы и минуты считают, ждут, когда выйдут на свободу, а ты – потерпит. На, постановление об освобождении и давай выпускай человека. Я  в ментовские  игры  не  играю. Я – следователь и я здесь решаю, когда и кого выпускать,  выполняй, твою мать. Ну вот, во мне проснулась Марь Ивановна.
      Дело было прекращено за отсутствием события преступления. А Комова  потом уволили из органов, конечно не за этот случай, но это уже другая история.
               
                ***