Глядя на то, как люди живут,
Я молчанья обет соблюдал.
И не думал, что мысли мои оживут,
Когда картину одну наблюдал.
Женщина идёт с ребёнком на руках.
Несёт тяжёлые сетки.
Ей некогда думать о причёсках, духах,
Ждут дома муж, дети и предки.
Пот градом течет по лбу и щекам,
Ей трудно идти, это видно.
Не повезло этим нежным рукам
И никто не поможет, обидно.
Муж на работе, она щас в декрете.
Приходится делать ей всё самой.
Ведь не принцесса, чтоб ездить в карете
И на себе прёт баулы домой.
А дома опять стирка, готовка,
И нужно ещё в квартире прибраться,
А мужу сказать, что устала, неловко,
Ведь с детьми нужно ей заниматься.
Вечером поздним семью уложила.
Спят домочадцы, наступил угомон,
Вот и она отдохнуть заслужила,
Выжата полностью словно лимон.
И времени нет собою заняться.
Вся без остатка семье отдается.
Давно перестала соседей стеснятся,
Ведь только умыться с утра удается.
И так каждый день заботы, заботы.
Хочет успеть сделать всё, чтоб был толк.
А вечером муж, вернувшись с работы,
Просит исполнить супружеский долг.
Она бы и рада с мужем пойти,
Но ноги и тело свинцом налились.
Пытаясь отмазу любую найти,
Ему говорит: "Дорогой отвяжись ".
Такие ответы приводят к тому,
Что супруг начинает беситься.
Очень не нравится это ему,
И мысль возникает напиться.
Как только напьется - дурак дураком.
Начинает орать: "Ты что предлагаешь?
Верблюдом мне стать, иль тупым ишаком?
А может быть, ты втихаря изменяешь?"
И он начинает её ревновать.
К кому и зачем сам не знает.
Ему невдомек, почему же в кровать,
Она с ним идти не желает.
Но мысли мои совсем не об этом.
Я женскую долю стал понимать.
А дети, для женщин являются «светом» ,
И гордо зовутся родившие - мать.
За терпение их и тяжкую долю,
Воздвиг бы им памятник, да не простой.
Женщине каждой за силу и волю,
Памятник, сделав из злата литой.
И это лишь мизер в мыслях гонимых,
Того, что они всерьез заслужили.
Если б не было рядом женщин любимых,
То мы все, на Земле бы не жили.
Спасибо родные, что вы снами всегда.
За ваш бесконечный, внутренний мир.
Что в любви и заботе проходят года,
И любая чума, превращается в пир.