Сварила осень колдовское зелье
Из золота и пурпура листвы.
В мою почти монашескую келью
И прелостью, и жухлостью ботвы
Она вошла и властно указала:
"Напиток мой смертельный не жалей,
Пока с сиюминутностью вокзала
В промозглости и стылости аллей
Не растворится он, прожжен и терпок,
В прямолинейности стволов и их штрихах
И властью Аполлона и Эвтерпы
Не воплотится в дерзостных стихах".