Не люблю понедельники и пятницы.
Понедельник – за то, что это понедельник, а пятница…
В пятницу вечно случается нечто непредсказуемое, как сегодня. Ну, хорошо, октябрь, по сводкам – местами дожди. Но почему в самом конце рабочего дня? Всё бы ничего, осень и есть осень, но зонт благополучно забыт… старый, чёрный, надёжный зонт!
Всего шесть минут, только шесть минут под осенним дождём, и так промокнуть! Маленький навес остановки, напоминающий своим видом оцинкованное перевёрнутое корыто, не вмещал всех желающих, как будто все сговорились прийти на эту остановку и организовать под ней стоячий пикет.
Для меня и самый таинственный день недели – пятница. Самый непредсказуемый, самый нелогичный день. Я бы обозначал его тринадцатым числом; непредсказуемость пятниц окутана какой-то странной, отрицательной аурой, постоянно случается что-то неприятное.
А сегодня все неприятности соединились воедино, чтобы как нарочно выместить именно на мне свои качества… и за что?
Во-первых, забыт зонт, и это было обнаружено в самом начале рабочего дня. Будто издеваясь надо мной, дождь начался ровно за пять минут до выхода из офиса, но я не стал дожидаться благоприятного просвета среди туч, а пошёл напролом и, конечно, вымок до нитки.
Успокоившись несколько под навесом остановки, подивился немыслимому скоплению народа. Какой-то старичок из-за толстых очков заметил моё неописуемое удивление на лице, явно читаемое, и коротко, недовольно бросил в лицо:
- Троллейбусы встали…
Старичок тоже куда-то спешил, и тоже был недоволен. В довершение неприятностей, гаишники перекрыли всю проезжую часть, видно, ждали очередного высокопоставленного народного избранника, и несколько человек в дождевиках с хозяйским видом оккупировали некую поперечную зону проспекта, время от времени переговаривались, вышагивали навстречу друг к другу от бордюра до бордюра.
Маршруток, как назло, не было.
Постояв минут пятнадцать, вдруг обнаружил, что промочил ноги…
Всё правильно, всё последовательно…
Если так пойдёт и дальше, то завтра я буду вознаграждён насморком… как минимум.
В пятнадцати метрах от остановки, на пересечении проулка и дублёра центральной улицы, выросла дюжая фигура блюстителя порядка. А-га, уж если и в проулках стоят, следовательно, слуга народа поедет в аэропорт… мерзость какая! Пятница, дождь, народ на дачи ломится, пробки, а тут ради какого-то… перекрыть Проспект! Вот прекра-а-асный повод завести беседу!
- А дождичек-то… ничего, но прохладно... Конечно, мне интересно, кто проедет, но ещё интересней, сколько же ждать такого счастья?
Уж простите меня, невежу, но вам-то мокнуть приходится в подобных случаях, я так думаю, с полчаса, не меньше.
Блюститель многозначительно обвёл взглядом мою жалкую фигуру, покровительственно усмехнулся и с довольством в голосе произнёс:
- Если бы я даже и знал, то не сказал бы…
- Понимаю, понимаю... государственное дело!..
Утопая в собственной значимости, полицейский с прищуром посмотрел в сияющую пустоту проспекта, и его лицо приняло застывшие, медальные очертания… принц крови, да и только! Говорить больше было не о чем, и я медленно поплёлся восвояси.
Всё проходит в этом мире, всё, пройдёт и это… в сущности – мелочь, полчаса жизни, каких-то полчаса, но с другой стороны – это мои полчаса, мои бесцельно прожитые, пустые, никчёмные тридцать минут, тридцать минут единственной моей жизни!
Размышления прервал шум шин по мокрому асфальту. Кавалькада из чёрных, лоснящихся от дождя машин пронеслась по Проспекту… вот и всё! Ещё через минуту возобновилось движение, светофоры стали собирать опять те же бесконечные пробки, а ещё через минуту появился синий троллейбус - линию восстановили.
Чудом удалось пробраться к первой ступеньке, и толпа внесла меня в центр салона… какой же осёл придумал эти валидаторы, сколько места пропадает, да и сколько времени теряется на посадку! Сдавленный со всех сторон, я терпел, но очередной наплыв народу с очередной же остановки сдвинул меня к какому-то маленькому человечку, чей мокрый, неуклюжий дождевик остриём капюшона навязчиво стал преследовать моё лицо то слева направо, то наоборот. Развернуться было невозможно, повернуть лицо, отклониться – бесполезно, капюшон доставал меня с настойчивостью упрямого охотника, вдруг почуявшего дичь.
И тут меня осенила мысль…
Свободной рукой я поймал мельтешащую верхнюю часть дождевика и отвёл от своего лица…
Удивлённые карие женские глаза вопросительно остановились на мне, взгляды встретились… как неудобно!
Она кротко улыбнулась, посмотрев на мою руку, побеспокоившую её, и я немедленно её опустил, и в то же время… не то чтобы услышал, нет, но п о ч у в с т в о в а л её голос:
- я же не заметила, не знала…
- прошу извинить: нервы, дождь…
- я ждала целую вечность этот троллейбус…
- и я целых полчаса…
- но всё кончилось, мы едем…
- слишком быстро едем…
- вы хотели бы, чтобы медленней?..
- сейчас – да…
- мне так тоже кажется… тогда троллейбус станет кораблём, если медленней…
- прекрасно, я давно не…
- и я…
- но у кораблей нет остановок в море, как у троллейбусов на земле…
- да, я знаю, и мне скоро выходить…
- когда же мы увидимся?..
- когда опять пойдёт дождь…
- и остановятся троллейбусы…
- и перекроют Проспект…
- так когда же?..
- не знаю; но это случится осенью, обязательно осенью, в каком-нибудь из октябрей…
- и это будет синий троллейбус… твой синий троллейбус!..
- разумеется, синий, синий троллейбус…
28. 10. 2014.