– Посмотри,
как запуталось солнце в ресницах любимой,
как маняще пылают уста,
сладко-алой пленительной силой,
и как в локоны милой
нырнул озорной ветерок,
как улыбка коснулась
с дразняще-лукавой усмешкой
губ её,
как движения рук
грациозны, неспешны,
и падёшь, точно я,
ты сражённый бессильно у ног.
Той, что годы, века я искал,
так бесцельно блуждая по свету.
Мефистофель, поверь,
что не жаль и бессмертья за это!
– Только счастью, увы,
не живётся с такой красотой.
Час пробьёт, о, мой Фауст,
и дева с тобою простится,
улетит в забытьё,
растворится, как глупая птица.
– За любовь всё отдам,
пусть лишь будет Елена со мной!
– Ну, а Гретхен?
Во мраке зловонной темницы,
там, где адово пламя греха
для безумства стирает границы,
в беспредельном позоре,
лишённая воли, рассудка,
та, что ты так любил…
заклеймённая в злобе – блудница.
Маргариты ль вина,
что её называют убийцей?
Что ж, философ, молчишь,
не проронишь в ответ мне ни звука.
– Что сказать, порождение тьмы,
слов твоих неуместна наука.
Виноват…
Ну, а ты?
Не твоя ли была в том порука.
Кто держал будто сводник
порочные, сладкие свечи,
кто меня одарил
красотой, обольстительной речью,
наделил силой,
страстью к блаженству, величью.
Так прошу, не кори.
Горе мне! Грех мой тяжек и вечен.
30.10.2014