Лязгнул замок, и сердце Грицько сжалось до размеров гривны.
Дверь отворилась. В камеру ворвался яркий свет, в проёме замаячила двухметровая фигура сепаратиста.
- Ну, хлопцы, ходим.
- Куды? – взвизгнул Панас, бывший старшина разведроты нацгвардии.
Сепаратист усмехнулся.
- Туда, где отрежут тебе муда! Выходи по одному, вояки.
Он повел дулом калаша.
Грицько на ватных ногах поплёлся к выходу. За ним двинулись Панас и Микола, опасливо косясь на конвоира.
…Их захватили в плен три дня назад, когда они пытались в женской одежде драпануть в свободную Россию. Миколу выдали широкие плечи и кирзачи сорок восьмого размера, предательски выглядывающие из-под украинской юбки. Их окликнул казачий разъезд, и когда хорунжий дал очередь в воздух, Грицько с Миколой присели в ужасе в канаву.
Их доставили в помещение районной милиции города Луганска и заперли в изоляторе за железной дверью на три долгих дня.
…А сейчас вели в какой-то подвал по мрачному коридору с покрытыми плесенью стенами.
Под сводчатым потолком одиноко горела лампочка в десять свечей. Посреди комнаты стоял грубый стол, половина его была прикрыта белой больничной простынёй. На другой половине стояла початая бутылка русской водки, тарелка с русскими огурцами и три стакана из российской армии. На каждом стакане была указана войсковая часть, номер приказа с личной подписью Шойгу.
За столом восседал здоровенный бородач в камуфляже, весь обвешанный пулеметными лентами.
- Что, привёл кроликов, Чемодан? – голос его был ужасен.
- Так точно!
Грицько только тут разглядел своего конвоира и сразу понял, почему у него был позывной «Чемодан». Квадратная челюсть сепаратиста и впрямь была похожа на ящик с ручкой для вещей.
Их построили вдоль осклизлой серой стены. Страх, жуткий, всеобъемлющий, мерзкой мокрицей заползал в их маленькие головы. «Вот и смерть моя пришла», - подумал Грицько, закрывая глаза. Тут, словно читая его мысли, бородач сказал:
- Нет, хлопчики. Стрелять я вас не стану.
- А что, а что? Почему? Что вы собираетесь с нами делать? – фальцетом выкрикнул Панас. Это было неожиданно для его такой плотной фигуры.
- Стрелять – ни-ни. Пытать вас будэмо. Ха-ха-ха! – противно засмеялся Чемодан и рывком сорвал простыню.
На столе в ряд лежали медицинские инструменты – пинцеты, щипцы, пассатижи, шприцы и клещи. Чемодан засучил рукава русской косоворотки, взял наугад блестящие щипчики. И клацая ими, подошел к пленным.
- Я палач старый и умелый. Разрешите, товарищ Бородач, начать с самого жирного хохла?
Сердце Грицько оторвалось и упало куда-то к диафрагме. Сразу защемило в маленьком паху.
- Падажды, дарагой – раздался голос, и из тёмного угла вышел кавказец, это был третий палач. Дико вращая глазами, он выхватил горский кинжал и безжалостно полоснул им по огурцу, вмиг порезав его на три части.
- Выпьем сначала, эээ. Нэ могу смотреть на украинскую кровь по трезвяку.
Сепаратисты выпили водку.
«Понятно, почему стаканов было три», - подумал Грицько. Как ему всё-таки пригодилась служба в СБУ и разведке!
- Ну, приступим, - сказал Чемодан, потрясая в волосатых ручищах окровавленными пассатижами.
- Что? – вскрикнул Панас. Нервы его сдали не на шутку.
- А ну, свидомые, прыгайте!
- Як?
- Яком кверху. Как на майдане!
Панас, а следом за ним Грицько и Микола, запрыгали на бетонном полу, как детские заводные жабы.
- А песню, придурки?
- Хто нэ скаче…, - басом заголосили пленные.
- Дальше!
- Той москаль.
В застенке стало весело. Трое здоровых украинских солдат подпрыгивали и хмуро повторяли знаменитую кричалку. Бородач смеялся, Чемодан хохотал, а чеченец просто покатывался со смеху.
- Хто нэ скаче, той москаль, хто нэ скаче, той москаль…
- Аааа, быгыгы, а-ха-ха-ха!!!
- Уй, ну хватит, - Бородач вытирал слёзы с глаз. Чечен, отсмеявшись, подошел к трясущемуся Панасу, поигрывая кинжалом.
- А почэму мы в шапкэ? – спросил он жутким голосом.
- Нэ, нэ надо, - залепетал Панас, придерживая обеими руками круглую шапочку. Но чечен грубо сорвал её и отступил, широко улыбаясь золотыми зубами и показывая пальцем:
- Так я и знал – у него оселедец!
Он медленно, с лицом садиста, поднёс к чубу Панаса кинжал, и – чик!
Кастрированный оселедец свалился на пол.
- Аааа!!! Палачи кацапские! – завопил Панас, обливаясь слезами. Он упал, не в силах стоять на ногах от жесточайших пыток, и нежно обнял свой отрезанный чуб ладонями, как бы защищая от ненавистных палачей. Грицько и Микола бросились к нему, выкрикивая громко и гордо:
- Слава героям! Героям слава!
Живодёры ухмылялись.
Бородач налил ещё по полстакана.
- Стойке хохлы, смотри-ка. Предыдущие слабее были, в обморок падали. А не позвать ли Терминатора?
- Да ты что? Да ты просто зверь, Чемодан!
- Подожди-ка, Вагран. Ты только посмотри, какие храбрые, - Бродач указал на пленных.
Грицько, Микола и лысый Панас стояли, обнявшись, и тихо пели свою последнюю песню:
- Слава Украине, слава Украине…
Чемодан побагровел от злобы и заревел во всё горло:
- Терминаторрр!!! Терминаторрр!!!
Чечен в ужасе отпрянул, задрожав:
- Нэ, я нэ могу на это смотреть!
На столе лежал кусочек сала. Грицько его сразу не заметил, но теперь он его хорошо видел. Точно, небольшой такой кусочек сала.
Послышались странные звуки, словно кто-то скребся, и на краю стола появилась мордочка мышонка. Мышонок покрутил носом в воздухе…и направился прямиком к салу.
Грицько покрылся холодным потом. Неужели эти монстры в человечьем обличье решатся на такое? Не может быть. Это нелюди… Нет!
Мышонок подбежал к салу.
- Приятного аппетита, товарищ Терминатор, - мерзко оскалился Чемодан.
…И мышонок вонзил острые зубы в священный продукт.
- Ааааа, садисты! – под сводами пыточной камеры раздался крик, полный горя. У Грицько всё поплыло перед глазами – хищный оскал серого зверя, мерзкие ухмылки палачей, стол с водкой, потолок…
И он упал без чувств.
*****
видеосопровождение http://www.stihi.ru/rec.html?2014/10/30/10167