Тропою Данте

Оак Баррель
О, мрачный и задумчивый философ!
О, женщина, идущая вразрез!
И ты, бредущий в лаптях через лес,
Свой жизненный пройдя до середины…
Подумать бы о вечном, но сардины
Туманят виды вечности – нутро
Живет по собственным… Уютное дупло,
Что служит белке суетной квартирой,
Чернеет ввысь заряженной мортирой,
Грозя расстрелом путнику: зверье,
Лесное, вдруг решив вооружится
При виде человека, вдоль ложится
Распадка, направляя воронье
Разведчиком… Унылое рванье –
Не войско и не стража. Вдалеке
Трепещет свет голубкою в руке
Сквозь листья. И выходит на тропу
Зверь первый. Неуверенно стопу
Уставив в пыль, гляжу на животину:
«Ну, что, мол? Приукрашивай картину
Своим вопросом, как писал поэт».
Но то ли вол, то ли какой атлет
В воловьей шкуре произносит: «Нет.
Вопросы задавать мне не стезя».
И ну меня рогами… Поразя
Вола меж глаз я посохом, иду.
И думаю, как раньше – про еду,
Про женщин разных, колею времен,
О том, как я находчив и умен,
Про лес… Вот хоть бы лес: откель
Он тута? И стоит до сель
К чему? И шишек собирая урожай,
На кой здесь белка? Сколько не рожай
Себе подобных – все лишь маята
Житейская. От птицы до крота
В круги вовлечены мы бытия…
Тут новый представитель от зверья –
То ли овца, а то ли командир,
Сменяв на бурку форменный мундир,
Мне гласом человечьим выдает:
«Ты, путник, должен как один – вперед!
На смутного и дерзкого врага!
Которому, не обломав рога,
Ты не усни под елкою, а то
Вас знаю, проходимцев и скотов».
Его я тоже посохом… того.
Тут с неба Глас раздался Самого:
«(такое ни сказать, ни написать)».
Стол, шкаф, листы, окно, кровать…
Пишу о чем-то, помня смутно сон –
В котором лапти, лес, аккордеон
Пернатых заливается окрест,
Где туча на пригорок как насест
Садится, и снимается в полях
С цветка, жужжа, чудовище шмеля.
Где жизнь моя проходит налегке,
Тяжелый посох мне защитою руке,
Красавицы далеко – только остов
Ребра и мысли, именуемый «философ».