Стагор очнулся от монотонного звука падающих капель. Он не сразу понял, что это такое - как будто кто-то стучал серебряным молоточком по звонкой наковальне. Стагор сначала подумал, что ослеп. Вокруг было совершенная темнота, и только боль вычерчивала огненные круги в глазах. Он стал шарить руками подле себя, и понял, что лежит на влажных камнях. А когда попробовал подняться, немыслимая боль в ноге скрутила, смяла его, и Стагор снова погрузился в душное, ватное забытье.
Когда он снова открыл глаза, все вокруг было залито мягким, розоватым светом. Где-то рядом пели птицы и шумел лес. По всему телу разливалась приятная истома. От теплой шкуры, на которой он лежал, исходил запах лесных трав и очага. Что-то горячее и большое опустилось на лоб, нежно погладив его. Он в первый раз за всю свою жизнь чувствовал такое доброе прикосновение. Стагор поднял глаза и не смог сдержать вопль ужаса: над ним нависала уродливая, косматая морда горного тролля.
Чудовище едва заметно (и, как показалось Стагору, угрожающе) усмехнулось и предупреждающе прижало когтистый палец к губам. «Ну все, из этой передряги мне уже не выпутаться» – подумал мальчик и покорно закрыл глаза. «Делайте, что хотите. А я устал и больше не могу бороться…»
Но, к большому удивлению Стагора, его не съели ни на закате, ни на рассвете следующего дня. Не съели его и через две недели. Все это время он лежал в пещере на душистой шкуре, а тролль появлялся несколько раз в день, чтобы сменить компресс на его ноге. И, наконец, наступил день, когда Стагор почувствовал, что может подняться. Он неловко, помогая себе руками, встал, и, пошатываясь, двинулся к выходу из пещеры. И лишь тогда понял, почему все это время его окружал мягкий розовый свет. Выход прикрывала длинная занавеска из перьев птицы Зар. Мальчик был потрясен. Там, откуда он пришел, за гораздо меньшее количество заровых перьев можно было выручить целое состояние. За них убивали и калечили. А здесь они просто висели на входе в пещеру, чуть заметно покачиваясь и озаряя все нежным сиянием.
На небольшой лесной поляне перед пещерой горел костер. Перед ним расположились двое взрослых троллей и пара малышей. Один из больших, заметив Стагора, махнул ему когтистой лапой и указал на место у огня. Мальчик робко сел и протянул руки к костру.
Не так много времени потребовалось Стагору, чтобы понять, что все, что он прежде знал о горных троллях – неправда. Отец рассказывал ему, что эти жестокие и грязные существа жрут людей и друг друга, что они спят с собственными матерями и сестрами, и нет в мире ничего отвратительнее, чем их поселения. Стагор верил отцу и всем сердцем ненавидел эту породу. Он знал, что настанет день, когда ему придется сменить отца и стать главным в племени охотником на троллей. Такова традиция и такова война, начавшаяся много столетий назад. Все правильно и честно. Хорошие и благородные люди уничтожают мерзких и подлых монстров. Вот только одна беда – Стагор никогда не хотел быть охотником. Его не привлекал запах крови и азарт погони, ему были противны ежевечерние рассказы о том, как, сколько раз и куда отец ударил ножом матерого горного гиганта, прежде чем тот испустил дух.
Да и те несколько трофейных заровых перьев, которые нацепила на себя его сестрица, не казались ему красивыми. Они слиплись от крови и выглядели грязными, хотя все женщины поселка в один голос ахали и восторгались, увидев их на шее девушки.
Когда-то отец пытался привлечь Стагора к родовому делу и даже доверил честь разделать троллью тушу. Но мальчика стало тошнить, едва он увидел мертвого гиганта, скрученного грубыми веревками. Даже убитый – он внушал им ужас. А вот Стагор поймал себя на том, что ему жаль тролля. Он не понимал, зачем уничтожать тех, кто не совершил ничего плохого. Стагор убежал и весь день бродил по полям, глядя, как стрекозы трещат над травой и мотыльки купаются в лучах солнца. Вечером отец долго бил его ремнем из сыромятной кожи, приговаривая: «Они не такие как мы. Они враги. Врагов надо бить».
Когда Стагор пришел в себя после отцовских наставлений, он отправился к местному Знающему. Тот только покачал головой, выслушав сбивчивые вопросы мальчика. «Что значит – ты не понимаешь, почему их надо ненавидеть и истреблять? Есть вещи, которые само собой разумеются. Традиции, законы, понятия. Так нам было завещано дедами и прадедами. Это правильно потому… Потому что это - правильно».
В тот день Стагор понял, что он урод. Что он никак не может заставить себя жить и чувствовать «как все». Отец презирает его за трусость, а сестра считает глупцом и высмеивает вместе со своими подружками. Он маленький, слабый и не умеет правильно думать.
Стагор брел, куда глядели глаза, с одной лишь мыслью и желанием «чтобы все это поскорее закончилось». Так он вышел на край пропасти, туда, где ветер пел на разных языках свои древние песни. В темном небе плыла далекая звезда, она то приближалась и тянулась к груди Стагора своими тонкими лучами, как музыкант тянется пальцами к чуткому инструменту, то отдалялась и меркла в сумрачных облаках.
Он шагнул вперед, к ней навстречу, но споткнулся о камень и понял, что летит в пропасть. Все так же недостижимая звезда летела в темном холодном пространстве, не замечая, не чувствуя, не зная, по раз и навсегда заданной орбите.
Через месяц Стагор понял, что скучает по дому. Он не знал, как там отец и сестренка, что с ними. Даже птица Зар, примостившаяся на коленях, чувствовала тоску мальчика. Она тихонько терлась розовой головой о его руку и заглядывала в глаза. Мать троллей подошла и положила руку на плечо Стагора. «Иди, конечно. Твоя семья тревожится за тебя». Стагор поднял взгляд. «Откуда вам знать? Ведь они – ваши враги. И я…. тоже». Мать троллей улыбнулась. «У нас не может быть врагов, как не может их быть у солнца, звезд, ветра. Лишь тот, кто слаб, создает себе правила, чтобы не оступиться. Но жизнь не знает правил». Она потрепала Стагора по плечу: «Иди туда, куда зовет тебя сердце. Пусть будет добрым твой путь».
Отец не подал вида, что удивлен, когда разглядел на дороге к селению маленькую фигурку Стагора. Когда мальчик приблизился, он лишь косо взглянул на него и пробормотал: «после поговорим». Но разговор так и не состоялся. Вечером отец пришел и лег, молча отвернувшись к стене хижины. Только сестра, заметив прилипшее к штанам Стагора маленькое перышко Зар, удивленно вскинула брови. Она уже хотела отнять его, но Стагор, проследив ее взгляд, перехватил розовое перо и поспешно спрятал в карман. Сестра фыркнула и убежала.
Со дня возвращения Стагора прошло меньше месяца. Казалось, ничего не изменилось в его жизни. Лишь отец стал еще более скупым на слова и сестра совсем отдалилась. И все чаще он слышал от них фразу «лучше бы тебя не было». И все чаще вспоминал костер на лесной поляне и пещеру с розовой занавесью.
Когда становилось совсем тяжело, Стагор убегал в горы. Косматые гиганты встречали его так, будто он никуда и не уходил. Все так же горел костер, и Мать троллей рассказывала древние предания под треск сгорающих в нем сухих ветвей. Предания о единых народах прежде единой Земли. О тех временах, когда «жить» значило «понимать». А птица Зар розовым заревом неслышно ходила поодаль, собирая зерна, и в ее глазах мерцала знакомая звезда.
Стагор садился к костру и обнимал руками колени. Он слушал Мать троллей и треск сучьев, и ему казалось, что там, в пламени, есть ответы на все его вопросы. Но красная огненная птица лишь танцевала на ветвях и смотрела в сторону шальным глазом. В пламени рождались и гибли миры. Но никто из них не мог дать ему ответ.
Вечером он возвращался домой, усталый, задумчивый и израненный колючками дикой ежевики. Сестра смеялась над ним, а отец зло стискивал зубы и молчал.
С некоторых пор весь поселок начал к чему-то готовиться. Мужчины то здесь, то там собирались группками и что-то обсуждали. Но, лишь Стагор приближался, они замолкали и только смотрели на него недобрыми глазами.
Лишь через неделю он узнал, что происходит. Стагор с рассвета сидел на своем любимом лугу. Он видел и слышал, как растет трава, как земля жадно пьет быстрый летний дождь, как распускаются цветы, доверчиво вкладывая лепестки в солнечные ладони. Стрекозы и бабочки, ничего не боясь, садились рядом и рассказывали свои истории. Но, неожиданно, в ровный гул травы под ветром вплелись громкие выкрики. Это сестра Стагора с подругами пришли на луг, чтобы порезвиться и вдоволь покрасоваться обновками друг перед другом. Не замечая ничего, кроме самих себя, они мяли цветы и распугивали стрекоз. Стагор попытался унять девушек. И тогда его сестру прорвало. Она со злобным смехом рассказала, что отец давно знает, куда убегает Стагор. Что он проследил за ним, и теперь мужчины готовят облаву на горных троллей. Сегодня, вот-вот, пока он любуется на цветочки и беседует со стрекозками, они выйдут и убьют всех его мерзких грязных дружков. Всех до единого.
Сначала Стагор замер, не в силах принять услышанное. Затем опрометью бросился бежать, не обращая внимания на выкрики и смех, летевшие ему в спину. На окраине поселка его пытался остановить Знающий. Он крепко схватил мальчика за руку и начал бормотать что-то про то, что «таков порядок, и не нам его нарушать». Что «так будет лучше для всех» и что Стагору стоит «подумать о своей семье». На этих словах он рванул руку и, оставив с треском оторвавшийся рукав в цепких пальцах Знающего, опрометью бросился в горы.
Когда Стагор, задыхаясь, выбежал на поляну, ему показалось, что там ничто не изменилось. Будто время шло лишь для его поселка. Мать племени кормила птицу Зар, щедро рассыпая зерна, похожие на звезды. Маленькие тролли бегали вокруг костра, взявшись за руки. А отец семейства курил трубку, задумчиво глядя в огонь.
Казалось, их совершенно не удивила весть о нападении. Мать троллей собрала всех домочадцев и повела в ту самую пещеру, где совсем недавно лежал Стагор. И ему показала рукой следовать за ними.
Блики огня, мечущиеся по стенам пещеры, терялись в розовых сумерках. Мать троллей взяла руку Стагора в свою мохнатую когтистую лапу. «У нас нет врагов, мальчик, нам не от кого бежать. Люди сами себе враги. Время стирает города и народы, но они так и не могут научиться видеть дальше собственной тени. Они уже проиграли этот бой».
Звезда взошла и сквозь пелену розовых перьев позвала Стагора. Когда он вышел, поляна осветилась мечущимся огнем. Жители поселка, мужчины и женщины, не видя ничего на своем пути, бежали к нему, крепко сжимая факелы и ножи. Рев сотни глоток оглушил вечерний лес.
Во главе нападающих бежал отец. Когда он увидел Стагора, его взгляд вспыхнул безумием. Последнее, что услышал мальчик, было: «Умри, мерзкое косматое чудовище!»…
С громким криком Стас Горин проснулся. Вечернее солнце проникло в комнату хрущевки и ползло по ободранным обоям, освещая тренажеры и пару потертых бейсбольных бит, валяющихся на полу. Стас долго не мог понять, где находится (видать, слишком усугубили ночью). Глянул на телефон – три пропущенных вызова от братьев. Вспомнил, что на вечер намечалась акция в общаге, где живут иностранные студенты.
Розовый свет заливал комнату. И что-то тихонько постукивало по подоконнику, так, как когда-то, в далеком детстве, когда они еще жили с мамой в старом доме, постукивал «холодный сапожник» дядя Ашот (маленький Стасик очень любил бегать к нему в мастерскую и слушать разные интересные истории).
Стас подошел к окну. По подоконнику разгуливал, деловито склевывая хлебные крошки, снежно-белый турман. В лучах заходящего солнца он казался розовым.