И.Н.
Ты знаешь, мне бесконечно грустно
в начале осени, когда вновь себя ощущаешь беспомощным школьником
и с тоской вспоминаешь о забытых за лето "письменно и устно",
а также вечную у доски возню с треугольником,
который бывает то равнобедренным, то равносторонним,
а этот и вовсе в окружность вписан....
Осень. Пора расставаний и писем.
И всё нестерпимее быть посторонним,
представляя, как кто-то входит в тот дом...
Хотел написать: "В твой дом". Да запамятовал я – кто ты?
Я даже слезу не могу размазать по щеке, вспоминая имя.
Собственно, это уже и неважно. Заботы
приносят иные люди и те, кто приходят с ними...
Ах, да что за лукавство! Я помню имя
и даже похожую на зернышко граната родинку
над левой грудью твоей, что ласкал я губами своими –
единственное, о чем я жалел, навсегда покидая родину.
Как странно, что мы по-прежнему существуем одновременно,
в одном пространстве, одном измерении и даже одной стране.
Т.е., соотношение пространства и времени практически неизменно,
и, значит, память – это и есть четвертое измерение, а не
обыкновенное хранилище всяких сведений, событий и дат.
Память есть зеркальное отражение времени. Оглянувшись назад,
видим будущее, но уже как свершившийся факт.
Plus quam perfectum... Но кто виноват,
что нами повелевают разные звезды,
разведя нас столь далеко в нашей памяти,
что уже разделяют не дни, и не версты –
мильоны парсеков протуберанцами вьются за нами... Ти-
хое лето прошло. Осень. Привычная меланхолия. Грусть.
Мимолетное воспоминание о давней погоне за раем.
Глупо, ведь мы все равно умираем...
Отчего же я помню тебя до сих пор, наизусть?