Знаешь, не можется просто писать об ином -
дымно и больно от этой угарной беды,
тянется сердце в могилки - на самое дно -
прочь от реклам и проклятой дневной суеты,
валится навзничь и бьется неровным стихом,
где было счастье - гуляет шальная с косой,
помнишь, братишка, шагали с тобой босиком,
где нынче клочья лежат у воронки сырой,
где нынче в осень не птички слетают с дерев,
пляшут снаряды сквозь гарь перекошенных туч,
Киев раздетый на карточке бледной стерев,
мертвый стишок нарисуешь на том, что "Могуч".
Я подпою, и по-русски беде улыбнусь -
сколько их было! но это уже чересчур:
лезет из подпола в хаты фашистская гнусь,
злится на лицах славянских украинских дур.
Геть, друже, в Питер, под мокрую серую взвесь,
и самогонки, чтоб ветер с Европы не дул!
Только вот будешь ли счастлив во-истину здесь,
как в Украине...
желающей натовских дул.