Малая родина
Мне подарили книгу онежского автора Виктора Киселева «Синегорье», которая вызвала бурю чувств. Читала и сопереживала: «…молодежь смотрела на переезд с верой в будущее: учеба, получение профессии, заработок. Старики же со слезами покидали родные места». «…Склон хранит следы пашни, старых построек и островок малинника. На уступе к реке раскинул руки, словно крылья, православный крест – памятник тем, кто лежит на склоне горы, небольшой церквушке, когда-то стоявшей на этом месте, и тем, кто покинул свою малую родину»... Сколько было насильственно сорвано с родных мест людей – не сосчитать. Причина одна – «экономическая нецелесообразность».
Выражение, брошенное кем-то, возможно, от бессилия сохранить истинные ценности - население на родной земле, стало своеобразным призывом к истреблению деревень, поселков, лесопунктов, городских предприятий и заводов, приносившим некогда пользу государству, являвшихся неотъемлемой его составляющей.
Мне приходилось по жизни и роду деятельности частенько рассказывать о родном Пинежье - чаще как о родине северного писателя Ф. Абрамова (д. Веркола Пинежского района). Рассказала я в газете «Графоман», в рубрике «Малая родина», и о родной деревне Пиринеми, что на берегу той же реки Пинеги, откуда началась моя жизненная тропа, о том пороге, который перешагнула и который оставила в 15 лет. В сущности, многие селения постигла та же участь.Грусть об «уходящих деревнях» проскальзывает в моих строчках:
Деревня, что с тобою стало? / Ты жить устала?
А как когда-то людно было здесь! («Деревня», 90-е)
Переехала в Северодвинск получать среднее образование. Жила «как у чужих в гостях», с «навсегда оставленным в деревне сердцем». Помню, как пришла в 9 класс 17-й школы 1 сентября в резиновых сапогах, и меня не пустили. Отправили за сменной обувью - «чиркают» светлый линолеум на полу; как растерялась и чуть не заплакала: «у меня больше ничего нет…». Как тётушка выделила мне свои бахилы на три размера больше, и я мечтала о кожаных сапожках, как у городских школьниц. По дороге в школу находилась воинская часть, и морячки частенько предлагали познакомиться. Даже в резиновых сапогах! Теперь на том месте бывший ресторан «Белые ночи», парк отдыха и часовня Александра Невского.
Но и городу тоже я посвящала тёплые строки как второй малой родине, несмотря на то, что привыкала «с трудом и болью» («Скрываю иногда», (70-е)
Приземлился ты белым лебедем/И прижился здесь навсегда./Город юности, город севера/,
Город мужества и труда. («Северодвинску», 80-е).
Да и как обойти второе место жительства, где прожила бОльшую часть своей сознательной жизни? Где прошла моя комсомольская юность, началась и закончилась трудовая деятельность званием «Ветеран труда»?
Я изменилась, возмужала вместе с ним, мы стали строже и мудрее. И вот уже подмывает одну из строк заменить и назвать Северодвинск городом не юности, а мудрости. Хотя юность по-прежнему бушует, только в лице детей, внуков…
Не секрет, что Северодвинск сравнивают с Петербургом. Может, из-за ровных улиц и проспектов? Из-за творческих людей, численность которых превышает мыслимые пропорции – их большинство! За Северодвинском прочно закрепился статус самого «писучего» города в области. А ещё он претендует на звание наукограда.
«Вы – пригород»
В семидесятые часто звучало определение статуса Северодвинска как «пригород».
Но, как ни крути, он являлся единственной в России базой атомного судостроения. И держался гордо, с достоинством. Разрастался. Расцветал. Помнится, в девяностые, находясь где-нибудь в круизе, на вопрос, сколько населения в вашем городе, мы привычно отвечали: около трехсот тысяч. В общем, за двести – точно.
Сюда съезжалась молодежь со всего Советского Союза на строительство города и развитие флота, на завод АПЛ СМП. Парни - после армии, с надеждой встретить свою судьбу, получить жилье, заработать на самостоятельную жизнь. Большинство энтузиастов начинали трудовой путь с рабочих. Жили в «общагах» и обучались во ВТУЗе на вечернем отделении, в Политехническом техникуме и даже в вечерней школе. (кстати, юная Татьяна Бечина, известный на Севере литератор, после окончания Архангельского пединститута практиканткой учила вечерами седовласых «учащихся»). Росли профессионально. Женились. Недостатка в невестах не ощущалось: в молодой перспективный город со всех уголков республик-сестер съезжались девушки -открывались детсады, школы, культурные учреждения, требующие рабочих рук и светлых умов. Рождались дети - граждане Северодвинска. Строились дома по типу МЖК, выделялось жилье остронуждающимся молодожёнам из общежитий. Сама, будучи комсомольской активисткой, «выбивала» жилые метры для влюблённых, только что создавших семьи. Помнят ли «души прекрасные порывы»?
Сколько было в городе молодежи! По проспекту Ленина к заводу рекой лился народ – на месте нынешних «Эскулапа», Центра занятости и других разного рода офисов, магазинов и жилых домов тянулись молодежные мужские общежития. (горделиво грудились они и на улицах Ломоносова, Индустриальной, острове Ягры, перемежаясь с женскими. Строились новые – на пр.Морском, ул. Трухинова).
От озера до завода и обратно вечерами гуляли парочки. Этот район называли местным «бродвеем». Здесь назначали свидания, знакомились. Сюда тянуло как магнитом. А сколько было морячков и офицеров! Развиваясь, город молодел.
Под наградой – орденом Ленина -
Город трудится и живёт.
Разрастается, обновляется,
Молодеет из года в год…(«Северодвинску», 80-е).
Но с наступлением «неперспективных времен» горожане стали покидать обжитый уголок.
Программа по переселению жителей крайнего севера в центр России численность городского населения поубавила, и люди продолжают покидать север. Я сама участница этих событий.
…Волей чужою пришлось перебраться
В место, которым пристало гордиться.
Сердцу на родине вышло остаться,
Не получилось навеки проститься. («К берегу дома», 2014, Великий Новгород)
Новоселы разных мастей общую демографическую картину, похоже, не изменили. Старый город постепенно ветшал, и в последнюю пятилетку я не могла равнодушно ходить по Индустриальной и Ломоносова, Беломорскому и Полярной. Навестив по весне родные места, подметила: многие дома, как калеки, доживают свой век и ждут своего часа. А по городу желательно ходить как раз в резиновых сапогах.
Что ж теперь... Посижу на дорожку
На ступеньке, уснувшей в земле…
Я приму эту боль понемножку,
С ней уйду, в цепенеющей мгле.
(А. Токарев, Северодвинск, «Уходящее»).
Ольга Ботолина,
г. Великий Новгород