Подамся ночью снова в рудокопы.
Подальше от высот, где слезы льет луна.
Во тьме кромешной рудников и копий
Хоть вверх, хоть вниз: все это – глубина.
Здесь ждет-пождет нелегкая работа,
Без продыха – с уступа на уступ.
До стока пота, до седьмого пота,
До вскрика нервов, будто ты - в аду.
Скрипит перо и, высекая искры,
Вгрызается в спрессованную твердь:
В пласты глаголов, в залежь старых истин,
Таких земных, что - плакать и радеть.
И отсевать из сколотой породы
Крупицы слов простых и без причуд,
Их согласуя в падеже и роде
С числом любви и междометьем чувств.
Чтоб выдать на-гора - к самой гортани,
До точки, многоточий, - но сполна,
Святую мысль с ее шершавой гранью,
В которой только сути глубина.