Пронзительно долгое лето теперь,
Двенадцать блуждающе-сонных недель.
Я больше не жду. Я сижу в тишине.
Лишь изредка память приходит ко мне.
Кладет сверху камень, цепляет крючок
И тянет за леску, и так горячо,
Что не шевельнутся, не броситься прочь,
С разбегу в грозу, в ослепительный дождь.
Не вырваться с корнем, не вырвать корней,
Став только покорней с течением дней.
Я пуст, как разбитый со скуки стакан.
И большего того - я разбил себя сам.