Шли из Бомбея, кошмарно штормило,
как щепку в корыте швыряла волна.
От непогоды, барахлило кормило,
и страха хлебнула команда сполна.
Но, капитан, мореман был, что надо,
ни разу он борт не подставил волне.
А вихри метались, как дикое стадо,
если б не кэп, то лежали б на дне.
…Зашли в Мозамбик, устранить неполадки,
от передряги чуток отпыхнуть.
Механик заверил: «Всё будет в порядке,
и завтра в Кейптаун продолжим мы путь».
Шаткой походкой спустились на берег,
Я из Самары, а друг из Твери.
По пирсу фланируют чёрные пери,
и красный манят к себе фонари.
Я устоял и вернулся в каюту,
а друг не схотел, под фонарь занырнул
Не удержал я его, баламута,
его не дождался и крепко уснул.
Под утро хватились, а кореша нету.
Едва отыскали. Отдали швартов.
А капитан мне сказал, по секрету,
мол, сам был таким, и простить был готов.
Знакомы забавы, как чёрная дева,
чёрною ночью, себя отдаёт.
А как фаловал, до того, для суррева.
Больше, один, кореш твой, не сойдёт.