(Николай Степанович Гумилев и Александр Александрович Блок)
Товарищ, винтовку держи, не трусь!
Пальнем-ка пулей в Святую Русь –
В кондовую,
В избяную,
В толстозадую!
Эх, эх, без креста!
… И идут без имени святого
Все двенадцать – вдаль.
Ко всему готовы,
Ничего не жаль…
А.А.Блок «Двенадцать»
Непримиримых два поэта
Красавец северный как скальд,
Другой не терпящий совета.
Не признающий всех преград.
Красавец – Блок. И антиподы,
Все с Гумилевым не решат: *
Кто виноват? Кто прав? Лишь годы
Помирят, а пока грешат.
Блок недоволен Гумилевым:
- Белогвардеец, монархист!
Слывет поэтом, хоть толковым
А обзывал ведь: «Антихрист!»
Поэму написал «Двенадцать»,**
Вторично Блок распял Христа.
И с цифры роковой – семнадцать
России жить, но без Креста.
Так, на штыках перевернули
Державу – сильную страну.
Кто ж защищать ее рискнули,
Ввязались в братскую войну?
Кто виноват, кто прав с годами
Расставит время по местам.
Не будет только рядом с нами
Ранимых, честных, они там…
Лежать, в безвременьи остались,
В могилах братских, там земля
Омыта кровью, ей досталась
Сынов российские тела.
И Блок, страдать начнет от мысли,
Что зря все это написал.
И думы эти его грызли:
- Все уничтожить! Он шептал,
Он бредил на кровати лежа,
Жену просил лишь об одном:
- Сожги, что подарил – их тоже,
А объяснишь им все потом.
Владелец «Шахматова» вскоре
Оставит мир, ее дела…
Кто прав остался в этом споре,
Куда дорога их вела?
А в это время Гумилеву
Предъявят счет по всем делам:
- И заговор, зачем готовил,
Таганцевский, ведь вряд ли сам?
Предатель кто? Кто рядом часто
Делил с поэтом вечера.
Он ненавидел эту касту,
Но клялся в верности всегда.
Доволен Гумилев поездкой,
Все поезд Немица скрывал.***
Доверчив только был по детски,
Когда листовки раздавал.
Литературу, пистолеты
Интеллигентам – господам.
И офицерам разным в летах,
Он говорил: « Я все раздам».
Он тонок был, изящен, строен.
Внушал доверие им всем.
И в убеждениях был стоек,
Иначе жить ему зачем?
Вернулся в Петербург и встречу
С поэтами не избежать.
До двух общались, поздней ночью
Домой пошли все провожать.
Он не заметил у подъезда,
(Пока прощалась молодежь).
Машину, ждущую отъезда…
Был НЭП, ну что ты с них возьмешь.
В квартире ждали. Там чекисты
Засаду «выстроить» смогли.
Переоделись, как артисты,
На «дно», как сутки тут легли.
Арест. Допросы, разговоры…
Здесь Якобсон так преуспел.****
Он льстил, сказав: «Какие горы
В поэзии преодолел!»
Ловушки он расставил ловко,
На откровенности давил.
И проявил чекист сноровку,
Речь в протоколы заносил
И так все выступал он гладко:
Что монархист, жалел царя
А революция так гадко,
Все уничтожило зазря.
Читая это Дзержибашев*****
Сказал: «Об этом, что ж орать.
Служил бы нам, и был бы нашим,
Зачем так глупо умирать?»
Потом расстрел и говорили:
- «Какой он все же молодец.
Шутил, курил. Его не били,
Красиво умирал – подлец!
Был крепким он и дух из стали.
В лицо всю правду говорил.
Ему возможность может дали б,
Лишь революции б служил».
Но он, поэт, кривить душою,
За жизнь, конечно же, не смог.
Не запятнал и честь с собою
Унес, и в памяти сберег.
Девиз по жизни Гумилева:
- «Есть линия, ее держать.
И против лжи, пустого слова,
Всегда с напором наступать».
Он говорил: «Смотрел на печку,
Завидовал, скажи кому?
А кирпичу, не то, что речке,
Они все вместе и в дому.
Прижаты тесно друг за дружку.
Один за всех их много тут.
Я одинок, мой сон в подушку,
Про верность, может быть, не врут?»
Вот так ушли, они, поэты.
Печальный Блок, его беда…
И Гумилев, большой эстет был,
Влюблен в Россию – навсегда!
24.07.-25.07.2013г.
* Николай Гумилев как поэт и человек вызывал в Александре Блоке отталкивание, глухое раздражение. Гумилев особенно осуждал Блока за «Двенадцать». Гумилев незадолго до их смерти говорил: «Он (т.е. Блок), написав «Двенадцать», вторично распял Христа и еще раз расстрелял Государя».
** Одаренный волшебным даром, добрый, великодушный, предельно честный с жизнью, с людьми и с самим собой, Блок родился с «ободранной кожей», с болезненной чувствительностью к несправедливости, страданию, злу. Февральская революция, после головокружения первых дней, разочаровала Блока. Предельная искренность и душевная честность Блока – вне сомнений. А если это так, то кощунственная, прославляющая октябрьский переворот поэма «Двенадцать» не только была создана им во имя «добра и света», но она и есть по существу, проявление света и добра, обернувшееся страшной ошибкой.
Я не прощу. Душа твоя невинна.
Я не прощу ей никогда,-
Писала, прочтя «Двенадцать», Зинаида Гиппиус.
*** Немиц – бывший царский адмирал, воевавший на стороне красных («красный адмирал»).
****Якобсон – следователь Чека, вел таганцевское дело (читал на допросах стихи Гумилева, льстил ему, тем самым вызывал на откровенность допрашиваемого.
***** Дзержибашев – чекист, следователь Петербургского Чека (они были знакомы с Гумилевым), отдел спекуляции.