Вот, не стыжусь, добравшись до седин, -
тем ближе став к подобию утиля, -
взывать о помощи: и впрямь, удел картин
рубеж младенчества... и популярен в тире
утех житейских стал мой дряблый фас,
что в пору выбрать участь самострела...
Скажи по тексту, без моих прикрас,
куда теперь - к отраде винодела,
собравшего богатый урожай,
дающий время радоваться жизни,
иль углубляться в чужеродный край,
где разорвут изношенные жилы.
Ещё совсем недавно простоте,
с какой решался выбор направленья,
дивился, словно глаз ночной звезде,
мерцающей в пространстве искушенья,
и шёл, не ведая сомнений и тревог,
как будто к свету (верилось, что к свету),
случалось, радовался даже, - видит Бог,
всё так и было, - нынче правом вето
воспользовался Ты: доколь терпеть
унылый пыл моих импровизаций,
где место действа сузилось на треть,
но вырос счёт дешёвых провокаций.
Там, наверху, где каждый шаг пути
как на ладони и в раскладе только
предначертанье, - стойкость не войти
в пространство домыслов, вопросов, кривотолков,
есть добродетель здесь, и больше - шанс
прообраз ощутить сценарной роли
в Твоей подсказке, сделать верный шаг
к освобождению от ереси и доли
обожествления мелькнувшего лица,
вдруг пробуждающего клетки иступленья,
круша досрочного при жизни мертвеца,
избравшего стоянье на коленях.
Опять сентябрь. И снова новый круг.
Но как играть, не ведая сюжета.
И той ли борозды коснётся плуг
с усильем ослабевшим... вечность лета
истаяла - пьянит предзимья хмель
и всё желанней чувство онеменья
и безбоязни набрести на мель:
в кармане, всё же, кой-какая мелочь
плоть веселит и ждущий всех исход
лишён, хотя бы, дней голодной смерти.
Скажи, по чести, - этого ли ждёт
любой из нас в бесцельной круговерьти,
здесь, на земле, где стоит преступить
границы отведённого пространства,
как тут же отдаляется тупик
и выбор множится... но вместе с тем и разность
растёт открыто в сторону потерь,
дням безмятежности ущербность оставляя.
Ты, видимо, послал в другую дверь
меня - уж точно, то ни двери Рая, -
ведь всюду только грязь и глухота
к попыткам дерзким проявленья дара -
уж лучше б пропил, может быть, тогда
дни волочил совсем с иным наваром.
Ты, там, частенько, в час, когда уста
способны лишь озвучить междометья,
в блаженной спячке явно неспроста:
всяк преступивший примет той же мерой,
с которой жёг, стяжал и поносил,
ползущий, разве что, к преуспеванью...
Но в чём вина влюблённых в даль и в синь -
их-то за что преследуешь молчаньем,
сбивая волю тысячью дорог,
начало коих выстлано шелками.
Иль в тех, кто в одиночестве продрог,
гораздо проще бросить лишний камень?
Проснись, прошу, даруй те адреса,
где чужды просьб и вычурных вопросов,
и дай понять, хоть как, что чудеса
без веры не случаются, что кротким
дано наследовать и обрести покой,
что Твой сценарий вовсе без сюжета
и потому молчанье - голос Твой,
и тот услышит, кто лишён навета
в Твой адрес, кто свой путь, здесь, на земле,
готов принять за чистую монету
и, кто едва держась в земном седле,
Тебе поверит всё же - смерти нету.