Люблю читать Ванеева сонеты
С вечерней тишиной наедине...
Стихи сродни задумчивым рассветам,
Что смысл рождают в каждом новом дне.
Они, как лучик северного лета,
Манящий нас игрою на стекле.
В них верность деда и отца заветам
И безграничная любовь к земле,
К родной земле с названием гордым Север,
Где вольно дышит и поёт тайга,
Сиянья яркий полыхает веер,
Где лето коротко, зима долга.
Сын пармы, выросший в крестьянском доме,
Достигнув поэтических высот,
Писал прекрасные стихи на коми,
И каждое - души открытой взлёт.
2014 г.
Стихи Альберта Ванеева.(Перевод Андрея Расторгуева)
Мне говорят, что не звучат в снегах
Стихи, во льду ромашка не родится,
Что не зальются летней трелью птицы
Там, где пурга взметает белый прах.
Но край мой в долгих зимах не зачах,
Теплом сердец исконно он хранится.
Куратовской поэзии зарницы
Над пармой разгораются в веках.
Пускай сокрыт от глаз грядущий путь,
Ты, жизнь, прошу, со мной подольше будь,
Чтоб кровь моя тобой была согрета,
Чтоб снежный Север в песне жил моей,
Чтоб гул тайги, распев её ветвей
Строкой вплетался в таинство сонета.
*****
Вернусь - а ночь бела. И, счастьем потрясён,
Услышу за рекой кукушечьи октавы.
Здесь тёплые дожди, здесь шёлковые травы,
Здесь музыка ветров и сосен лёгкий сон.
Колодезный журавль отвесит мне поклон,
Ковш ледяной воды предложит величаво.
Как светится окна узорная оправа,
Как воздух запахом малины напоён!
Вдруг на меня сойдёт такая ясность взора:
Пойму, что зря я жил так суетно и скоро,
Себя в чужих краях выплёскивал до дна.
А здесь, в родном селе, нетронутой осталась
Мальчишеских забот обманчивая малость
И счастья юного святая глубина.
*****
Я родился под Северной звездою,
Где ночь сияет радужным шатром,
Где небо нескудеющей рукою
На землю сыплет снежным серебром.
Я родился под шум тайги глухой
В краю озёр и сосен величавых,
Где ранний иней обжигает травы,
Пушист песец и быстр олень седой.
Я родился в краю таёжных речек,
Где сладок дым черёмухи весной
Где, точно лёд, тверда земля зимой.
Но холода - они лишь душу лечат.
Я здесь рождён и здесь я житель вечный,
Где белый снег искрится под луной.
*****
Я радуюсь, когда односельчане
мне говорят, что я пошёл в отца -
и сердцем, отвечающим печали,
и словом, открывающим сердца.
Но сам я понимаю без ошибки,
что, этим разговорам вопреки,
сполна не перенял его улыбки,
тепла его натруженной руки.
Не избалован ласкою похвал,
и ругани я в детстве не слыхал,
хотя случался повод для упрёка...
Но в сумраке текучей суеты
я вижу луч отцовой доброты,
и мне среди людей не одиноко.
*****
Случалось мне бывать жестоко битым:
Так ударял меня капкан вражды,
Что я как будто слеп и, с болью слитый,
Крутился щепкой в бешенстве воды.
Не каждый дал мне руку в час беды,
Не каждый пожалел меня открыто,
Ведь умник не рискует без нужды,
А слабый сам, страдая, ждёт защиты.
Когда же наступает звёздный час,
И те, что грязью поливали нас,
Теперь начнут хвалить подобострастно,
Их лживым дифирамбам не внемли,
Ты с верным другом счастье раздели
Что горечь слёз делил с тобой всечасно.
*****
Округа утонула в непогоде,
и, вновь не угодившая в струю,
моя любовь идёт по острию,
покорна человеческой природе.
Нагая на восходе и заходе,
доступная вранью и воронью...
Её когтила ревность при народе
и зависть волочила в полынью.
Но прочь летят оковы и ободья,
и рвётся на просторы половодье,
не ведая затворов и препон.
В пылу сердечном разума немного,
но у любви особая дорога.
свои права и собственный закон.
*****
Ты - пламя, что сжигает лишь меня,
Ты - песня, что поётся только мне,
Ты - дальняя надежда, грусть моя
Со светлою горчинкою на дне.
Ты - луч в тумане пасмурного дня,
Что вижу я один в тревожном сне.
Но миг наступит, счастьем прозвеня, -
И молнией сверкнёшь ты в вышине.
Так к жизни пробивается цветок
Сквозь ледяную корку, твердь камней.
Где спрятан до весны его побег?
Ты - давней тайны сладостный исток,
Тебя я укрываю от людей,
Пока под солнцем не растает снег.
*****
Не жалей о нерадостной доле -
всё ещё у меня впереди:
и уймутся сердечные боли,
и смягчится дыханье в груди.
Можно было прожить похитрее.
Ну, а я по-простому хотел
и, земную околицу грея,
на холодном ветру отгорел.
Уповая на добрую память,
умаляя былые грехи,
всяк не прочь себе цену набавить,
да слетает налёт шелухи.
И трепещет надежда, доколе
я душе очерстветь не позволю.