Сам бог Мартынову судья!
Но как же так могло случиться –
Не в состоянии знать я,
Кем же наказан был убийца?
В российской песенной стране,
Мужской прославленной отвагой,
Никто в ответ не прозвенел
Бесстрашно шпагою о шпагу!
И ни единый офицер
За праведную кровь поэта
В отместку не навёл прицел,
Не выстрелил из пистолета!
Я слышу голоса, но зря:
- А ну, Мартынова к барьеру!...
Да где же были вы, друзья,
Земли российской офицеры?
Что ж, в онемеченной Руси
Всё русское любить - не модно.
Лишь можно дулами трясти.
К барьеру, если вам угодно!
Собрата руку навести,
Подталкивая на убийство,
У русских было не в чести,
Позорно, и не богоугодно.
Но дух убийцы был смущён,
Отмеченный клеймом убийцы.
Самим собою не прощён,
Не мог он с болью примириться.
И, напиваясь каждый год
В день памяти души поэта,
Мартынов жить, как все, не мог,
Стреляя вновь из пистолета.