Чёрт побери! Чёрт, чёрт, чёрт! Мне так дико наскучило дома, я уже и не знаю, что делать. Надо уходить отсюда. Но ноги сильно болят, как передвигаться?
Взгляд упал на старую и забытую кладовую, настолько забытую, что даже дверь покрылась сантиметровым слоем пыли, не смотря на своё ортоградное, разрази его гром, положение. Разумеется, там должно быть хоть какое-то средство передвижения.
Хочу открыть дверь, тяну её на себя, а она отваливается и с звонким грохотом падает передо мною ниц. Пыль разлетается во все стороны, мне жжёт глаза. Боль, адская боль.
Судя по запаху и по тому, что дышать снова стало возможно, пыль всё-таки осела. Но я до сих пор ничего не вижу. Почему-то меня это совсем не беспокоит. Протираю глаза, не помогает. Протираю снова, снова не помогает. Протираю ещё раз: вроде бы, стало лучше. Да, точно, я, наконец-то, опять становлюсь зрячим. Заглядываю внутрь кладовки. Ничего. Только ржавые разноцветные санки в правом углу, от которых отломана одна палка. Что ж, выбирать не приходится. Беру их и ползком, волоча санки на спине, спускаюсь по лестнице с пятого этажа на улицу.
Последний месяц весны, в некоторых местах осталось ещё немного снега. Залезаю на санки, привязываю себя к ним и еле-еле волочусь по асфальту, отталкиваясь от него руками. Жуткий скрежет разрывает мои уши, но мне не остаётся ничего, кроме как привыкнуть к этому аду.
Деревья, дома, собаки. Люди не обращают на меня никакого внимания. Кошки испуганно пробегают мимо. Вечно жестокие дети смеются надо мной и кидают в меня камни. Продолжаю путь. Пытаюсь передвигаться быстрее, чтобы отделаться от детей, но от этого руки начинают сильно болеть и покрываться мелкими противными ссадинами. Чёртовы дети! Мне приходится смириться с их присутствием. К счастью, минут десять спустя, им надоело развлекаться подобным образом и они оставили меня в покое. Продолжаю прогулку в полном одиночестве.
В какой-то момент пути натыкаюсь ладонью правой руки на коричневый камень, по размерам напоминающий игральную кость. Поднимаю его, рассматриваю. В голове появляются голоса, они говорят, что это гашиш. Я съедаю его и засыпаю прямо на улице, возле какого-то сетчатого забора.
Когда я проснулся, я сидел на холодных ступеньках в каком-то незнакомом мне и светлом подъезде. Санок нигде поблизости не было. Напротив меня на уровне моих ног находилось окно. Я посмотрел в него. На дороге за окном лежал мёртвый толстый мужчина, из затылка которого сочилась кровь; перед ним стоял окровавленный белый автомобиль. Рядом с автомобилем спорили два человека: мужчина и женщина средних лет. Их одежда, как и автомобиль, были забрызганы кровью. Я видел, что они кричат, но не слышал их.
Вдруг, мне очень сильно захотелось спаржи и пива. Я поднялся на ноги, самостоятельно спустился к выходу и вышел из незнакомого мне подъезда. Вдалеке я увидел какой-то магазин. Наверняка, там есть то, чего я хочу. Пошёл в его направлении.
Пропавшие санки мне были больше не нужны.