Две березки под окном твоим
В ранний час полны очарованья,
Над трубой клубится сизый дым, –
В них частички твоего сознанья.
И во всем, чем Божий Мир живет,
В каждой вещи иль в живом созданьи
Видишь воплощение свое
И частицы своего сознанья.
Ветер в камышах прошелестел,
С громким криком птица пролетела...
Где сознанью твоему предел?
Нет ему ни края, ни предела.
Все, что Божий Мир вмещает сей,
В самой малой капле Мирозданья
Есть частица личности твоей
И частица твоего сознанья.
Все они: заросший тиной пруд,
Иль река в безудержном теченьи
В нужный час помочь тебе придут
И подскажут верное решенье.
Ты себя сумеешь распознать
В том, что на Земле и в Мире вышнем.
И постигнешь Мира Благодать, –
Ту, что ниспослал тебе Всевышний.
Нас парки* по жизни везут
В скрипучей и тряской телеге
И то вышибают слезу,
То кажут потешные гэги.**
Мы в страхе пред новым живём,
Толпой распинаем пророков,
Себя утешаем враньём
Журнальных пустых гороскопов.
Страшат нас и порча, и сглаз,
И хворь, и загробные дали,
И валятся беды на нас
Как в мыльном дрянном сериале.
И лишь в непроглядной пурге
Нас манит лачуга на взгорке,
Котёл и огонь в очаге
У старого Карло в каморке.
И как бы пурга ни мела,
Мы чаем найти, что мы ищем:
Там будет нам вдоволь тепла
И сытной разваристой пищи.
Но только на ум иногда
Догадка приходит нам снова:
Очаг на холсте нарисован,
И он не горел никогда,
И вряд ли рассеется мрак,
И счастье получим едва ли,
А этот огонь и очаг
Мы сами же намалевали,
И жизнь «от сумы да тюрьмы»
В болезнях и вечных заботах -
Её тоже создали мы
Сознаньем своим для чего-то.
Но время пришло прозревать,
Шагнуть из привычного круга
И без сожалений сорвать
Ту пыльную, в дырках дерюгу.
И что же мы видим за ней,
Лишь пыль вековая осела? -
Заветную дверцу в стене
В сияньи серебряно - белом!
Волшебную дверь отворив
(И ключик заветный нам даден),
Мы выйдем в иные миры
Превечной гармонии ради.
Из тесных привычных квартир
Мы выйдем в простор бесконечный, -
Вот это и будет наш Мир
Отныне
и присно,
и вечно!
* * *
А я говорю вам: вы боги и сыны Всевышнего - все вы.
Псалтирь,81:6
Не написано ли в законе вашем: Я сказал: вы боги.
Евангелие от Иоанна, 10:34
Ты не жалься, что жизнь убога,
Что судьбу тебе ворон накаркал.
Ничего не проси у Бога -
Ни прощения, ни подарка.
И в грехах без конца не кайся,
Не молись до боли в суставах,
И в соленых слезах не купайся -
Не пошлёт Он тебе халявы.
Червь навозный, не видящий света,
Всё канючишь ты, духом хилый:
«Дай мне, Господи, то и это
И спаси меня, и помилуй.
Я в молитвах тебя прославлю
Ради сладких плодов вертограда,
В ближней церкви свечку поставлю,
Только ДАЙ мне всё, что мне надо!»
И всё Господа ищешь: где ж Он?
А глаза разомкнуть нет мочи...
Лишь в одном перед Ним ты грешен -
Что себя осознать не хочешь.
Мир - не тесный сумрак берлоги,
А простор, беспределен и вечен.
И не раб ты у Вышнего Бога,
А помощник Его, человече!
Не тропа пред тобой, а дорога,
И не птаха ты - гордый кречет.
Утомил ты молитвами Бога.
Ты себе помолись, человече.
Мир бескрайний - твоя отчизна,
И в могуществе Божьей стати
Сохранить и развить его призван
Ты, спаситель его и создатель.
В свечном пламени мало прока,
Если сам не пылаешь ярко.
Что ж опять ты клянчишь у Бога
То прощения, то подарка!
* * *
Горою стать хочет низменность,
Да много ли в этом проку - то?
Был «всенародно избранный» -
Стал всенародно проклятый.
Крутится, будто на вертеле,
Бедная Ксюша Собчак,
Чтоб только ее заметили,
Чтоб рукоплескал «общак».
Что проку - соперников херивать,
Дешевою славою блазниться?
Ну влезла макака на дерево -
Теперь всем видна ее задница!
Да только она - то на кой нам?
Мы знаем, кто чего стоит.
Алмаз же и в яме помойной
Будет сиять чистотою.
* * *
Что наша жизнь? Игра!
То дружба, то раздоры,
То Мендельсона марш, то похоронный пир.
«Весь Мир - театр, и люди в нём – актёры», -
Так лет четыреста назад сказал Шекспир.
Промеж людьми распределились роли,
И мы играем их по мере сил.
Пошли нам, Господи, хорошую на долю,
А от плохой помилуй и спаси!
Один вовсю старается на сцене,
Но от игры - ни сердцу, ни уму.
Играет роль, не зная вдохновений,
И пьесы суть не ведома ему.
Другой свои на сцене интересы
Преследует, и только лишь позволь, -
Всё норовит сыграть чужую роль -
Повыше чином и побольше весом,
И наплевать, что искажает пьесу.
Тот - без суфлёра не промолвит слова,
Роль позабыл или не знал совсем.
Слоняется по сцене бестолково,
Не понимая, где он и зачем.
А этот думает: «Досталась роль не ахти.
Какой в ней смысл? Уйти со сцены, что ль?»
Висит ружьё на стенке в первом акте.
В четвёртом он в висок себе бабахнет,
Покинув сцены тяжкую юдоль.
А пятый ради славы и оваций
Талант свой тратит и душевный пыл,
Чтоб на подмостках всласть покрасоваться
И заслужить любовь слепой толпы.
И потому на сцене столько вздора,
Что мы предназначенья своего
Не ведаем, не слышим Режиссёра,
И не понятен замысел его.
Шестой о славе думать не умеет,
Аплодисментов и цветов не ждёт,
Но сердце от игры его замрёт,
И вдруг на сцене станет всем светлее.
И вдруг поймёшь: нет смерти, нет забвенья!
Поймёшь, что жизнь дана для счастья нам,
И это не игра, а Откровенье,
И сцена - не позорище,* а храм!
И проясняется сознанье. Светел взор.
Ты видишь: создан ты по Божьей стати.
Тебя позвал в соавторы Создатель,
На Сцене Мировой ты лицедей и зритель,
И сценарист, и режиссёр, и осветитель,
И в оркестровой яме дирижёр.
И к прежней пьесе возвращенья нет,
Что называлась «Суета сует».
Все на местах. Раскрыта партитура.
Смолкает говор в зале. Гаснет свет, -
И заиграл оркестр увертюру...
_______________________________
*Позорище – зрелище