А за окном снега, снега, снега,
И белый фетр метет куда-то вьюга,
Здесь тишина звереет от испуга.
Безлюдный город прячет жемчуга.
В холодной пустоте тускнеет свет,
И гонит, гонит небо серой плетью,
Постой, ведь это я, спустя столетье,
Иду, как тень, на этот тусклый свет.
Зияют дыры темные глазниц,
Им столько видеть в прошлом доводилось,
Обгладывают кость себе на милость
Поземки времени, а мир, страшась темниц,
Презрев мой тлен и эту пустоту,
Несет меня по вехам прошлой жизни,
От первого глотка, до самой тризны,
Перелистав бездомную судьбу,
Где ворон чует смерть и кувырком
Летят слова из вспоротого чрева,
И семенами прорастают в древо,
Которому не скоро стать бревном.
И кровь, что была продана за грош,
Возводит в мире купола и храмы
И не понять ей тех, по праву равных,
Кто в эти храмы из лукавства вхож.
И давит, давит собственный хомут,
А крылья за плечами рвут упрямо
Слезу на клочья, и сочатся драмы
Телами, что с душою врозь живут…
И вечности, резные жемчуга,
Не вырвать из заснеженного плена.
Застыла тень, привстала на колено.
Навстречу ей я молча шла и шла…