Я ненавижу твёрдые формы.
Взглядом, рукой ли – холодный камень.
Лоно – ниже, ниже, у входа.
Но взгляд суров и непререкаем.
Как будто в рыцаря древнего влитый –
В его тесные прокрустовы латы.
Захочешь вдохнуть – не выйдет.
У свобод разные платы.
И поправляют, тыкают носом.
Подсчёт убивает всё живое.
Но мёртвое – может сделать богатым
Твоё творение – с массой покоя.
Изгибы жёстки – железо шершавое.
Переступишь черту – и начинай заново.
Фигура – по правилам, но корявая, –
Достойной считается высшего звания.
А если души нет у этого создания?
Её припишут от критики снобы.
Одетая в рубище придуманного смысла, нагая
Стоит, как до одури круглый глобус.
Приди с линейкой и делай замеры.
Без возбуждения – и так всё понятно.
Ведь пыл не родит даже общее мнение.
Раз нет восхищения, то – неприятно.
Какое построишь на штампах общение?
Обмен мыслеформой того же порядка.
Снуют поезда одного направления:
Туда и обратно, туда и обратно.
* * *
Я не люблю писать твёрдые формы, –
Они прилипчивы как попрошайка.
Дашь поблажку – пустят корни,
И – пустота, как у чайника.
Влезешь – не слезешь с их серой кобылы,
Будет плестись аж до Армагеддона.
С тобой на привязи – пока хватит силы,
Что из второго закона Ньютона.
В поисках рифмы – забудешь истину,
Мысль потеряешь, ворон считая:
Между столбами слогов – безударные.
Вдаль бесконечная тянется стая.
Сбивка с порезанным ухом вровень –
Чем-то подобное на преступление.
Мер наказания, в принципе, много.
Но выбирают обычно презрение.
Сколько поэтов прошли эту каторгу,
Сколько, пополнив ряды отщепенцев,
Могут похвастаться крепостью взятою,
Счесть перебежчиков, переселенцев?
Воздух свободы – запретный плод сладкий.
Кто поручится, что раз не вкусили
Яблока этого классики знатные?
Что не участники взятья Бастилий?
Всё же витает заклятие снятое…
18.11.14