Столкнулись как-то две бабули
В вопросе о свободном стуле.
В автобус быстренько зайдя,
Свободных мест там не найдя,
Увидели одно пустое,
Такое теплое, родное.
И ни секунды не медля,
Направились они туда,
Сжигая всех суровым взглядом,
Тех, кто находится с ним рядом.
Но вот до цели добрались,
И тут разборки начались.
«Давайте я вам уступлю,
Я ведь и постоять могу».
«Нет, право, лучше вы садитесь,
Совсем устали. Отдышитесь.
А я на следующей сойду,
Дойду до дома, посижу».
«Ну что ж, коль так, раз вам не надо,
То посидеть я буду очень рада.
А то стоять уж больше не могу.
А отдохну, так сразу побегу».
Отбросив все последние сомненья,
Бабуля умостилась на сиденье,
Довольным взглядом по салону проведя.
И вдруг увидела, как два богатыря,
Зашли в автобус. И, немного погодя,
Заметили два места – и туда.
Но тут бабуля, что стоять осталась,
Решила, что давно уж не ругалась.
Настало время показать юнцам,
Задать урок двум юным наглецам.
«Совсем вы, молодые, совесть потеряли.
Да в мою молодость былую, чтоб вы знали,
Могли из комсомола за такое исключить.
Вам следует мне место уступить».
Тут весь автобус дружно подключился,
И гнев людской на бедолаг скатился.
«Стыда и совести у молодежи нет», -
Воскликнул дедушка весьма преклонных лет.
«Вы посмотрите-ка на них – сидят.
Бесстыжим взглядом на людей глядят.
Что смотрите? Уж лучше б уступили!
Вы за проезд кондуктору хоть заплатили?».
Никто там не остался равнодушным,
Все дружно посчитали очень нужным
Ругать как можно громче двух ребят,
Что на свою беду на тех местах сидят.
В конце концов, не выдержав накал,
Один из них с печальным видом встал.
Идет к окну он в ожиданье томном.
А бабушка стоит со взглядом оскорбленным,
И, очевидно, приглашенья ждет.
А парень, словно, пластырем заклеил рот.
Молчит, нахмурился, ни на кого не смотрит.
А бабушка своим ворчаньем атмосферу портит.
«Садитесь, женщина, вам уступили место», -
И указали ей на стул свободный перстом.
Но та не сдвинулась к сиденью ни на шаг.
Автобус встал. Произошло все так:
Заходит девушка, и вот что интересно,
Она увидела и заняла злосчастное то место,
И улыбается, смотря по сторонам.
Но стало ей казаться по чужим глазам,
Что почему-то все ее тихонько ненавидят.
И тут она причину эту видит:
Стоит и смотрит злобно на нее бабуля,
Готовая пустить ей в лоб шальную пулю.
И девушка скорее на ноги вскочила,
Воскликнула: «Садитесь, я вам уступила!».
На что она услышала в ответ:
«Совсем у тебя совести, что ль, нет?
Какая молодежь плохая стала,
И уваженье к старшим напрочь потеряла.
Ты можешь снова продолжать сидеть
И наглым взглядом на меня смотреть.
Ох, и откуда ж взять на вас управу?
Чтоб научить вас доблестному нраву».
А девушка стоит, не знает, что ответить,
Ведь ничего хорошего из этого не светит.
Вот, наконец, бабуля замолчала,
Всех осмотрела, снова заворчала.
Теперь уже на всех эта волна распространилась,
Политиков, врачей ругала так, как даже им не снилось.
Всем пассажирам слушать это надоело,
И вот один дедуля заявляет смело:
«Вы, женщина, чего в автобусе шумите?
Вам место уступили – посидите,
Не нужно здесь устраивать базар,
Это автобус, а не второсортный бар».
Все люди его дружно поддержали,
И разом на бабулю шумную напали.
Тирады недовольные пошли.
Тем временем в автобус люди новые зашли,
И место сразу занял один дед.
И смотрит бабка – мест свободных больше нет.
И вроде хочется еще ей поругаться,
Да больше не к чему совсем придраться.
Места все заняты, сидят все старики,
На остановке выскочить успели сопляки.
Решила бабушка в больницу местную податься,
В больших очередях охота поругаться.
Автобус весь вздохнул от облегченья,
Когда бабуля вышла, и в мгновенье
В салоне наступила тишина,
И люди, оторвавшись от окна,
Друг с другом начали тотчас общаться,
И не хотелось никому больше ругаться.
В конце истории хочу вам всем сказать:
Товарищи, бабулям нужно место уступать!