Холодный дом, не пармская обитель,
Убежище на западном краю,
Где в череде отсутствия событий,
Я доверяюсь полному нулю.
Это так много, словом не раскрасишь.
Из-за стены тяжелая ладонь
Страдает беглыми нажатиями клавиш
По коридору вдоль.
Я доверяюсь, это единично.
Действительность прописана одним:
Настольный луч и скверная привычка
Нести ответственность, рождённую под ним,
Поэму псов баюкать в колыбели.
Терпением заклеенные рты,
Вы молкните, как пленный на расстреле,
Когда я с вами говорю на ты.
Холодный дом под тяжестью ладони
Сомнительно обходят фонари.
Сомнительно - это когда не видно крови,
Когда ладонь в крови.
Убежище, "не пармская..." в кавычках,
Бумага мнется, но по ней шепчу:
"Я верю в ноль, хоть это единично,
Я верю в ноль, хоть это чересчур."
Все сходится в минутах, не обманешь.
Сколько стеною голоса не прячь,
Они поют мне в перекличке клавиш
То колыбельную, то заунывный плачь.
Слова их жутки, невообразимы,
И мне, любым созвучиям вопреки,
Приговоренным к мусорной корзине,
Во веки вечные не выдержать строки.